В своих исследованиях авторы опирались на теорию «несамостоятельного», или «зависимого», труда, разработанную еще до революции Л. С. Талем. Согласно данной теории сущность трудовых отношений состояла в том, что формально свободный и равноправный работник включается в хозяйственную деятельность чуждого ему предприятия, подчиняется хозяйской власти собственника предприятия и становится в положение несамостоятельного работника. Господствующее в научной юридической литературе воззрение характеризовало трудовой договор как договор, оформляющий случаи приложения к чужому хозяйству несамостоятельного или служебного труда.[101] Данную точку зрения, кроме В. М. Догадова, разделяли К. М. Варшавский, И. С. Войтинский, А. Ф. Лях, А. Е. Семенова и ряд других авторов.

Многоукладный характер экономики, многообразие форм собственности периода нэпа не вносили, по мнению авторов, ничего принципиально нового в концепцию трудового договора и трудового права как регуляторов несамостоятельного, наемного труда. По мнению И. С. Войтинского, «с определенной точки зрения, которая приведет нас к понятию трудового права… как наемно-капиталистический труд, так и труд социалистический одинаково носят характер труда несамостоятельного. …Труд отдельного рабочего также и при социализме остается трудом несамостоятельным».[102] Социальная или классовая принадлежность нанимающегося также не рассматривалась в качестве существенного признака трудового договора и никакого юридического значения не имела.[103]

При этом научная категория наемного труда опиралась на законодательную основу: Кодексы законов о труде 1918 и 1922 гг. также оперировали подобной терминологией и говорили о работе по найму, о нанимателях и нанявшихся. Трудовой договор в ст. 27 КЗоТ 1922 г. определялся как соглашение, по которому одна сторона – нанимающийся – представляет свою рабочую силу другой стороне – нанимателю – за вознаграждение.

Следует обратить внимание на имевшиеся существенные расхождения в научных воззрениях того периода как на предмет трудового права, так и на понятие самой отрасли. По определению К. М. Варшавского, «предметом трудового права является исключительно наемный труд, – труд, предоставляемый по договору личного найма, или, что то же, трудовому договору».[104] И. С. Войтинский, полемизируя с К. М. Варшавским, давал широкое определение понятию трудового права, считая его предметом не только наемный труд, но и всякий несамостоятельный труд, и отмечал, что «в применении к советскому строительству определение Варшавского, не выходящее за пределы опыта буржуазно-капиталистического общества, грешит полным отсутствием историзма и приводит к абсурду, так как по этому определению выходит, что в период военного коммунизма не было трудового права».[105] По мнению И. С. Войтинского, правовая организация наемного труда охватывается понятием рабочего права, в то время как история трудового права включает также правовую организацию таких видов несамостоятельного труда, как рабский и крепостной.

Действительно, ограничивая предмет трудового права только наемным трудом, можно прийти к выводу об отсутствии трудового права в период военного коммунизма, когда добровольный наем был заменен принудительными методами привлечения к труду. Расширив же критерий, можно прийти к выводу о многовековой истории трудового права. Получается, что, изменяя критерий отраслевого обособления, мы получаем различные, зачастую противоположные, результаты. В то же время, независимо от получаемых выводов относительно существования трудового права, сами общественные отношения, являющиеся предметом правового регулирования со стороны «существующего-несуществующего» трудового права, нормативные установления и предписания (система законодательства), регулирующие эти общественные отношения, никуда не исчезают и продолжают существовать.