И Мария Степановна начала делиться с нами своими открытиями. А поделиться было чем. Во-первых, разница в скорости течения времени – это мы уже и сами поняли. Во-вторых, сила тяжести здесь меньше, чем привычная нам земная. Она была идеально комфортной для нас, и не подпрыгиваешь, как кузнечик, при ходьбе, но и веса своего тела почти не ощущаешь. В-третьих, у нас начало осени, а здесь, скорее всего поздняя весна или начало лета по нашим представлениям.

Действительно, дышать и двигаться здесь было легко и приятно. Легкие получали пьянящую воздушную смесь, чистую, без признаков технологических примесей, напоенную экзотическими ароматами. Нагрузка на тело была такова, что хотелось прыгать, бегать, дурачиться, как в детстве. Ну, может, этому еще и воздух способствовал, наверно, содержание кислорода было больше, чем в нашем городе, так как голова немного кружилась, но это было приятно.

На кухне, так мы решили называть это помещение, думаю, так оно и было, наша бабушка обнаружила замечательный холодильник, который оказался живым цветком. Крупный теплый на ощупь цветок голубого цвета с слабым, еле уловимым пряным ароматом, казалось, рос из пола, а при касании к его полупрозрачной передней стенке – лепестку, он открывался, и внутри можно было размещать на сохранение любое блюдо. Продукты в нем не замерзали, как в нашем холодильнике, они просто не изменялись, не портились. Мы в этом убедились, достав из цветка изысканную серебристую тарелку, на которой располагались красиво разложенные розовато-прозрачные колечки незнакомого нам блюда давно ушедших из этих мест хозяев, похожего на нарезанный дольками фрукт. Оно было свежим, как будто только приготовленным, но пробовать мы все же не рискнули.

Продолжив обследовать довольно большой дом, мы предположили, а в последующем нашли и другие доказательства того, что покинувшая эти места цивилизация пошла биотехногенным путем. Техники или хотя бы рукотворных металлических вещей нам встретилось немного, пластика совсем не заметили, а вот биологических чудес предостаточно.

Пройдясь по комнатам, мы не обнаружили целых вещей из ткани, только в нескольких комнатах намеки на их следы в виде слабо различимых трухлявых лохмотьев на кроватях и, видимо, диванах, может быть, креслах, так мы решили называть эти странные конструкции. Работы по наведению порядка будет много!!!

Проходя по засыпанным остатками украшений со стен коридорам, мы подошли к «хрустальной» двери и увидели за ней залитый солнечным светом двор. Дверь открылась без заминки, и мы замерли в восхищении. Разноголосый гомон птичьих голосов обрушился на нас как звуковая лавина, к ароматам и запахам этой планеты мы уже привыкли, но, выйдя на крыльцо, ощутили их яркость и непривычность в полной мере. С одной стороны дома возвышались живописной стеной горы с белоснежными шапками вершин и водопада, играющего на солнце хрустальными струями серией каскадов. Крутые склоны заросли величественными хвойными растениями, по крайней мере, нам с крыльца дома они такими показались. С противоположной стороны теперь уже нашего дома за небольшими аккуратными домиками-цветами, спускающимися вниз уступами, расстилался белоснежный пляж и море, которое сверкало всеми оттенками бирюзы.

К нашему удивлению, двор не был запущен или заросшим сорняками, он был выстлан белоснежными плитами, окружающими участки с экзотическими цветами, чем-то похожими на смесь розы и орхидеи. Аккуратный полукруг цветущих сине-фиолетовыми крупными цветами деревьев разрывался, и в этот проем была видна улица. Туда мы и направились. Не сговариваясь, мы двинулись в сторону пляжа. Дорожка состояла из плотно подогнанных друг к другу белоснежных плит, бархатистых на ощупь, тёплых и слегка пружинящих при ходьбе, желания сбегать обуться не возникло, так и пошли босиком. Наш путь к морю пролегал по просторным улочкам когда-то, наверно, оживленного и ухоженного, а теперь опустевшего маленького приморского поселка. Весь поселок напоминал большую клумбу мраморных цветов, на некоторых лепестках которых сверкали, как большие капли росы, хрустальные окна и балконные двери.