– О, курочка! – довольно воскликнул он и бесцеремонно сгреб со стола батон и курицу.

– Э-э, ты чего? – растерянно пробормотал сосед Игоря. Его супруга схватила мужа за руку, испугавшись, что он сейчас ввяжется в драку. Но мужчина ни о чем таком и не помышлял.

– Делиться надо, папаша! – еще шире окрысился приятель долговязого, обнажив две стальные фиксы на нижней челюсти.

Но уже через секунду улыбка исчезла с его лица, потому что Игорь заслонил ему дорогу.

– Верни все на место.

– Ты кто такой?! Тебе чо, больше всех надо?! – истерично выкрикнул грабитель, одновременно распаляя себя и подавая сигнал своим приятелям.

Игорь без лишних слов взял его за руку, вывернул кисть, взял из разжавшихся пальцев курицу и положил обратно на стол.

– Да ты…

Грабитель выронил батон хлеба и замахнулся на Игоря кулаком. Договорить он не успел. Двумя пальцами Игорь ткнул его в солнечное сплетение, сдавив нервный центр. Никто из пассажиров этого не заметил. Они только увидели, как истошно оравший хулиган внезапно замолчал и стал пятиться назад, судорожно хватая ртом воздух. Но тут внимание зрителей захватило другое действие. Громко топоча ногами, на помощь своему отключившемуся собутыльнику спешил долговязый со вторым приятелем.

– Нож! Нож! – испуганно пронеслось по вагону.

Действительно, в правой руке долговязый сжимал тот самый столовый нож, которым прежде распечатал бутылку водки. Игорь, как никто другой, знал, что в руках профессионала нож – страшное оружие. Да и непрофессионала тоже – по данным милицейской статистики, именно столовыми ножами в стране совершается большинство убийств. Но долговязый отнюдь не походил на любителя. Он грамотно держал нож, обхватив рукоятку сжатыми в кольцо большим и указательным пальцем. Именно такой хват оптимален для нанесения колющих и рубяще-режущих ударов. Последнее наблюдение особенно не понравилось Игорю. Второй нападавший, маячивший за спиной долговязого, тоже явился на разборку не с пустыми руками. Игорь разглядел у него между пальцами плотно зажатое бритвенное лезвие. Но главную опасность представлял именно вожак этой шакальей стаи. Узкий проход между рядами полок мешал нападавшим ринуться в атаку одновременно, но Игорь по той же причине оказался лишен возможности маневра. Он чуть отступил назад, выбирая место для схватки. Долговязый расценил это как страх и ринулся вперед, выставив перед собой нож. Игорь качнулся в сторону, ровно настолько, чтобы уйти с линии атаки, левой отбил целящую ему в живот вооруженную руку, а правой сдавил долговязому запястье и рывком заломил руку противника за спину. Нож выскользнул из разжавшихся пальцев, оказавшись в ладони Игоря. Все произошло настолько стремительно, что собутыльник долговязого, не успев остановиться, смазал кореша зажатым между пальцами лезвием по другой руке. Долговязый истошно заорал, причем отнюдь не от боли в порезанной руке. За мгновение до того, как бритвенное лезвие распороло кожу на его локте, Игорь почувствовал, как заломленная рука долговязого выскочила из плечевого сустава. Он немного перестарался с захватом – наработанные рефлексы боевой машины автоматически довели болевой прием до конца. Тем нагляднее будет преподанный уголовной швали урок.

– Бросай оружие! Руки за голову! – скомандовал Игорь последнему противнику.

– Ты кто, мент? – испуганно пролепетал тот.

То ли третий шакал не понимал команд из арсенала подводных диверсантов-разведчиков, то ли просто замешкался от неожиданности. Но бритвенное лезвие он так и не бросил. Это оказалось его ошибкой. Игорь, уже не собиравшийся больше применять силу, взмахнул рукой и коротко, но точно ударил противника рукояткой ножа в висок. На этот раз он контролировал силу удара и добился именно того, чего хотел, – кратковременной потери сознания. Оглушенный хулиган бесчувственным кулем растянулся на грязном полу. Игорь подобрал упавшую бритву и повернулся к остальным нападавшим. Долговязый продолжал выть, баюкая вывихнутую руку. Его приятель, получивший удар под дых еще до начала схватки, испуганно жался к стене вагона. Неудавшихся грабителей со всех сторон обступили другие пассажиры. Судя по их суровым лицам, они были полны решимости продолжить публичное наказание.