– Ты хочешь сказать, что я не могу относиться к Кириллу и к Игорю одинаково? – не могла угомониться Лили.

– Ты можешь, а я – нет.

– Почему? – докапывалась Лили.

– Потому что я одна, а их двое. И ни один из них не захочет иметь только часть меня, – попыталась я объяснить спокойно сестре, но почему-то начала повышать голос.

Лили немного задумалась, пока я приводила в равновесие свои разбушевавшиеся нервные клеточки, потом вдруг выдала свои размышления по поводу Игоря и Кирилла:

– Думаю, что мне лучше не говорить с Игорем о Кирилле. Не рассказывать, с каким обожанием Кирилл смотрит на тебя. Промолчать о свидании, – серьезно умозаключала Лили, поглаживая свой детский подбородок.

– Лучше промолчать, – подвела я черту.

Мне вовсе не хотелось сеять в душе Игоря ревность к человеку, которого он совсем не знал, накалять итак непростую ситуацию. Я сама себя осуждала за то, что чувствую к Кириллу. Вопреки чувствам я не имела права обидеть человека, который подарил мне с Лили шанс выжить. Ведь благодаря Игорю, Кирилл тоже продолжает дышать. Мы оба ему обязаны. Эта действительность должна стать данностью не только для меня, но и Кирилл должен ее принять. А те мгновения, что мы провели с Кириллом, останутся со мной навсегда, как напоминание, что волшебство все же случается. Я начинала дышать, вспоминая его взгляд, когда он не мог отвести от меня глаз, когда касался кончиками своих пальцев моей кожи, когда держал меня в объятиях. Один его образ в мыслях служил лекарством для меня. Мне важно, чтобы Кирилл оставался живым, пусть и не рядом со мной.

Примерно час мы с Лили любовались радугой, болтая на разные темы, периодами вспоминали нашу жизнь на планете Земля. В конце я рассказала сестре о нашей с Кириллом встрече в Кремле на вечере год назад. Постепенно радуга скрылась за ночным небом. Лили положила голову мне на колени и вскоре уснула у меня на руках. Жаркий, тропический, сухой и безветренный климат на Аполитоне сильно выматывал. Ноги мгновенно становились ватными. Не удивительно, что ребенок погрузился в сон, не добравшись до постели. Я осторожно отнесла сестру под стволетон и положила на покрывало, которое Лили расстелила ранее – то, что мы забрали из электрокара. Декоративные подушки уже не служили украшением интерьера электромобиля – теперь это средство для более комфортного отдыха; простыня была вместо одеяла. Судя по вечерней жаре, нечто теплое из одежды нам не пригодится на Аполитоне.

– Спокойной ночи, Анна, – сонно прошептала Лили, зевая, и тут же вновь погрузилась в сон.

– Сладких снов, кнопка! – поцеловала я сестру, положив рядом с ней Пушистика, который тут же покружился вокруг своей оси и, найдя ямку в изгибе локтя Лили, плюхнулся туда, прикрыв свой нос кончиком хвоста.

Минут пятнадцать я стояла на берегу в безмолвной тишине, устремив взгляд куда-то вдаль. Я не знала, где находится остров Игоря, не знала, где сейчас мои ребята, ставшие для меня такими же близкими людьми, как Толкуновы. Примерно догадывалась, где располагался остров, на котором живет Фарид со своей семьей, но расстояние между нашими обителями было слишком большим для видимости глаз. Вообще я видела на горизонте только два острова, они располагались поодаль от нас и виднелись лишь в красочном мерцании нескольких точек. Все остальное будто исчезло с лица Аполитона. Радуга уже ушла, сливаясь с водой и небом в единый темный пласт. Сумерки на Аполитоне не похожи на земные. Казалось, будто набежали на небо тучи, спрятав солнце. Отсутствие луны казалось неправильным и тем более непривычным. При таком освещении я могла разглядеть в воде даже рыбу и раковину, которую воткнула ребром в бархатно-песчаное дно.