А вот предположение с убийцами кажется более правдоподобным. Вполне подходит под профиль мафиозников: убили один раз, в следующие уже будет легче. Сроки дают приличные, есть время на то, чтобы освоиться и примкнуть к синдикату.

Еще какое-то время я смотрела на доску, подпирая рукой подбородок, и размышляла, что делать дальше с этой информацией. Я решила дополнить схему и написать о других степенях тяжести – за них тоже дают большой срок. Если прибавить к нему проступки в тюрьме – а я уверена, что они есть, – то получается то же самое пожизненное. Отлично, я пришла хоть к какой-то теории.

Из размышлений меня вырвал мягкий стук в дверь.

– Увидел свет, решил заглянуть к тебе. – В двери показался Пакс с полуулыбкой на лице. – Можно?

Я задумчиво кивнула, садясь за стол. С Паксом мы вместе учились в Академии, но он выпустился на год раньше меня. Отношения у нас были нейтральные, мы никогда не дружили, но и претензий друг к другу не имеем. Он был симпатичным мужчиной: высокий, подкаченный, короткие черные волосы и такого же цвета миндалевидные глаза. Легкая щетина, греческий нос с горбинкой и тонкие губы. Я бы назвала его внешность обычной – ничего выделяющегося.

То же самое можно было сказать и о его характере: спокойный, безынициативный штатный агент, который не двигается по карьерной лестнице, потому что и сам не выказывает желания. Работает нормально, тоже обычно. Но есть в нем что-то отталкивающее – то, что меня всегда смущало. Возможно, дело в его энергетике, какой-то тяжелой и темной, а может быть я просто себе надумываю, приписывая парню невидимые обвинения.

– Как успехи? – Он бегло оглядел заваленный рабочий стол и стрельнул глазами в записи на доске.

– Микрошаг сделан, но в какую сторону – пока не поняла, – ответила я, пряча лицо в ладони. – Они скрываются покруче разведчиков. Каждую крупинку информации приходится вырывать с боем и еще самой догадываться о ее применении… Успокаиваю себя тем, что это только начало, – хмыкнула я.

– Твой синдром отличницы иногда играет против тебя. Ты же только-только узнала об их существовании, а уже хочешь успеть все и сразу. Сейчас тебе важно постепенно двигаться вперед, а не лететь сломя голову. Собирать информацию, складывать ее в общую картину. Вот увидишь, через пару недель…

– Я не могу растягивать поиски на недели, пока около жизни агентов стоит жирный знак вопроса. А вдруг они живы? Тогда мы еще можем им помочь. Каждая минута на счету.

– Мне все же кажется, что они уже мертвы, и нам стоит прикрыть это дело.

– Пакс, не неси чушь. Речь идет о жизни людей. Даже если их убили, а я надеюсь, что нет, то мы имеем дело уже с серийниками. Предстоит игра с мафией в любом случае. – Я говорила тоном, в котором читалось раздражение. Мне не понравилось, как он рассуждает о человеческих жизнях.

– Подожди, почему серийники? Две жертвы причисляют их к этому званию?

Я удивленно посмотрела на него и еще раз подтвердила свою теорию о его обычности.

– Да, Пакс, два и более трупа делают тебя серийным убийцей и наказание становится строже. Но речь идет не об этом. Жизнь агентов – моя основная задача сейчас. А этот вопрос неотрывно связан с мафией. Одно без другого не функционирует.

– Так вцепилась в них… Кстати, я что зашел-то: в Нью-Йоркском отделе ФБР работает первоклассный специалист, его род деятельности приближен к профессии профайлера. Его зовут Нэро Валадес, пару лет назад он вел громкое дело об одном синдикате, развалил его меньше, чем за месяц. Вот его контакты. – Пакс положил на стол помятый клочок блокнотного листа. – Может быть, он сможет помочь тебе чем-то. Инспектор уже в курсе, он не против, чтобы ты включила Нэро в дело, – сказал он со странной интонацией. Я не смогла прочитать ее, но, возможно, Пакс просто уверен, что наши пропавшие агенты уже мертвы, а я смотрю на вещи слишком оптимистично.