В то время дедушку я вполне понимал: его несговорчивость и нежелание предъявить эту самую загадочную смекалку моему любопытству объяснялась житейской опаской – а вдруг я потом ее утащу, чтобы перед мальчишками похвастать?!

…В портфеле дедовом оказалось немыслимое и по тем, и по нынешним временам количество денег. Хотя, конечно, не дедов портфель это был, а черти подбросили.

– На деньжища те два дома новых поставить можно было и лошадку купить, и телегу. И до Кудыкино доехать, и насовсем там остаться. Скажу я тебе… Я Машу будить – иди с полати, гляди, что за диво у нас! Не хоче, разморенная, ети ее, муха, лень ей вставать.

Маша, понятно, это и есть моя бабушка. Ну, ясное дело, я так никогда не называл ее, да еще чтобы «ети» – это дедово все самовольство. Да, за смекалку-то что? А это деда имел в виду то, что если у вас в руках найденный портфель, да если он еще с деньгами, никогда не надо открывать его и глядеть при людях, где попало. Мало ли что?! И побить ведь могут. И в кэпэзэ посадить, и, вообще… С бомбой тоже нельзя спешить. Если она в портфеле – особенно. Потому деда и занес находку в избу.

А бабушка деньжата те несметные и после петухов увидела. Никуда не делись они, хотя и чертям уже засветло очень тесно жить, так в щели они все и прячутся. Ну, кто в чулан нырнет впопыхах, кто в колодец заброшенный. Иные в болотах прячутся или в трубу избенки самой неказистой. А вот чтобы в конюшне день пересидеть, на это не решаются – там, если кони остались, на работу не забранные, то и конец чертям. В пух и прах от копытцев-то лошадиных.

Так, к слову сказать, это и мне помогало не раз, когда мальчишкой я на конюшню колхозную меж камней в углу от фундамента проникал ползком. Вы не подумайте, не чертей глядеть – поискать гнездышко после курочки. То и два, и три яичка тепленьких случалось подбирать. Это же соседские от конюшни курицы почему-то не хотели сидеть у себя во дворах некоторых. Может, сено не то, может, бесы там не давали покоя, так что в конюшню они ходить приноровились, где и шуму нет деревенского, бабьего, и зернышек от овса сколько хочешь…

Ах, да! Про деньги-то что. Ночь прошла, черти сгинули. Деду – спать, да вот как с портфельчиком?! И бабка моя нехорошо так корит деда моего, Ивана Ивановича:

– Бро, Вань! Ня надо! Куды нам с деньгами?! Жили без них, так и помирать лучше бедными, чем богатыми.

Это она к тому, чтобы нес он портфель на станцию. Отдал бы там кому положено. Но и деда мой в размышлениях. Он про это мне рассудительно все рассказывал:

– Ну, спрячешь их. А куда? В саду закопать? А надолго ли? А как бесы придут, мол, давай назад? А ты как думал?! Вилы-то у них всамделишные, а не то что на картинках шутливых. А то еще солдат нагонят, окружат население – выходи по одному! Сознавайси или расстрел!.. Кто ж в деревне после таких-то делов жить останется?!

– Ну, лежал бесовской портфель днев несколько. Вот здесь, под лавкою, – деда мне и показал то место. Знаю. Там хлеб у нас в мешке лежит буханками и две булочки. Да, это же я сам и принес недавно с Макшино, ходил в магазин, километров пять. А что не сходить?! Время летнее. Зато двадцать копеек нашел! На дороге проселочной. Это же для мальчишки в деревне такое богатство! Четыре раза можно в кино в изборский клуб сходить, фильм «Спартак» посмотреть или конфет-карандашей печорских купить – длинных и сладких.

Вот лежал тот портфель, лежал, уже и сама изба деньгами пропахла вся! И в сенях денег запах стоит. А может, и от прялки старой это. В углу кинута. Она из ладного дерева сделана, пахнет зефиром и пастилой.