Я удивил Фишмана своим положительным ответом, а он невозмутимо продолжил:

– Так вот, иногда они отправляли в 18-ю школу своих детей с «Берлина». Элурмийцы встречались в этой школе крайне редко. Те, которые встречались, из элурмийцев обрусевших, так что и тут проблем не было. В общем же и целом, не школа, а благодать: хулиганы – это не правило, а исключение. Если кто из ребят и конфликтует, то в основном потолкаются на перемене и всё. Последствий никаких, всё хорошо. Нос кому разбили, так прямо событие. Армяне иногда особняком держатся, но тоже в основном всё в пределах разумного.

И тут рядом, совсем недавно возвели несколько пятиэтажек, и переселили туда элурмийцев. В основном многодетные семьи, причём не таёжных, которые вроде как поцивилизованные, а самых что ни на есть тундряных. Естественно, что баланс в школе нарушился буквально сразу же. Классы переформировали, а в каждом получившемся новом классе появилось примерно с десяток элурмийцев. Учитывая, что элурмийцы часто считают, что девочке больше 3–5 классов заканчивать совершенно не обязательно, то в классах постарше почти треть стали составлять именно элурмийские пацаны. Ввиду большой любви тундряных элурмийцев к гиревому спорту, проявляющейся с детства, силовой перевес был за ними. А бить своих одноклассников они начали буквально сразу, причём коллективно. Естественно, когда их оттаскивали от жертв – бывало даже с участием милиции – они наперебой утверждали, что побитый вроде как оскорбил их, сказав, что они «рыбой воняют». В итоге же буквально через месяц, а то и быстрее все ребята-неэлурмийцы были обложены данью. Есть и исключения, но это был не результат их личного сопротивления, а итог вмешательства кого-то из родных, которые как-то решили проблему с элурмийцами, причём не школьниками, а их более старшей роднёй.

– А как так получилось, что элурмийцы вдруг так испортились? Квартирный вопрос или, – я попытался чуть-чуть сострить, хотя скорее всего это было и зря.

– Честно не знаю, да и не хочу знать. Наверное, это интересно, почему потомки трудолюбивых оленеводов, храбрых рыболов и отважных охотников вдруг превратились массово в сволочей, но мне это уже всё равно.

После этой фразы Фишман чуть виновато улыбнулся.

– Кстати, – убрав с лица улыбку, произнёс Фишман, – если Вы всё-таки встретитесь с Коганом и зададите ему вопрос о том, почему он так и не переехал в Ленинград, то знайте, что он всё равно скажет Вам не правду!

– С чего бы это вдруг?, – Дима, что называется, снял вопрос у меня с языка.

– Так элементарно, – опять улыбнулся, причём совсем уже не виновато Фишман, – его же звали его не в театр имени Кирова, а в какой-то ведомственный оркестр, причём не особо обещав решить ему квартирный вопрос. А он сейчас живёт в квартире своего покойного отца-отставного полковника госбезопасности. Говорят, что если б отец народов и товарищ Берия задержались бы ещё на пару-тройку лет на этом свете, то стал бы Коган-старший комиссаром госбезопасности. Впрочем, здесь он и так был и за царя, и за Бога. Стереть в лагерную пыль мог кого угодно, – Фишман глубоко вздохнул, говоря о безграничных возможностях покойного отца своего руководителя. – Понятное дело, что жили и живут по сей день Коганы в 4-хкомнатной квартире в доме бывшего градоначальника – его ещё «барским» называют. С мадам Долмановой регулярно вроде у помойки встречается, когда оба они мусор выкидывают. Так что жить чёрт-те где на рабочей окраине, пусть и в Ленинграде, он точно не будет.

Улица Портовая к числу респектабельных явно не относилась. Дувший с Реки ветер, равно как и вид неработающего по причине неначатой навигации порта, лишь усиливали неприглядное впечатление от этой части Северосибирска. Добрались мы с Димой до конспиративной явки без особых приключений. Оно конечно, минут 15 нам пришлось прождать на остановке, пока не подошёл 16-й маршрут, на котором нам советовали ехать до порта. Автобус был вполне себе переполнен, да и качество управления им оставляло желать лучшего. Впрочем, хорошей жизни никто никому не обещал, так что можно было считать, что всё вполне в порядке. От остановки нам пришлось попетлять минут 10 по микрорайону, который, что вполне естественно, звался Портовым. Хотя он и относился ещё к центральному, Октябрьскому району, но впечатления центральности он явно не производил. Правда, банд элурмийцев – особенно молодых, жаждущих если уж не крови, то хотя бы халявных денег от напуганных обывателей, нами тоже встречено не было. Это, откровенно говоря, меня радовало. Как я понял, Диму тоже, причём приблизительно в том же самом объёме. Ну или мере.