Я воспринял это как курьезный случай, как бабский каприз, посмеялся вместе с нашим общим другом и забыл.

Вскоре второй случай произошел. В то время я, будучи заведующим редакцией в издательстве «Молодая гвардия», затеял альманах, где в одной из рубрик знакомил читателей с творчеством молодых писателей. В первом же номере я хотел рассказать о Бежине: напечатать интервью с ним и большую критическую статью обо всех его публикациях. С этой целью я послал к нему молодую журналистку, толкового критика. Она поговорила с Бежиным и, вернувшись от него, сказала с каким-то отвращением: «Какой мерзкий человек! Фу! Зачем ты о нем печатать хочешь?..».

Я не придал никакого значения и ее словам, подумал, вдруг он, холостяк, попробовал как-то неуклюже поухаживать за молодой обаятельной журналисткой, и это вызвало в ней отвращение.

И был третий звонок… Это я сейчас их вспоминаю и анализирую, а тогда я их напрочь отбрасывал, забывал. Сидели мы на пленуме Московской писательской организации, где избирали главного редактора. Я рядом с Валерой Козловым, а Бежин впереди нас с нашим общим другом, жена, которого так не хотела, чтобы он виделся с Бежиным. Я был поглощен спорами о кандидатах, страстно желал, чтоб главным стал Бежин. Болел за него, перебрасывался с ним шутками. И вдруг Валера, зная, что я болею за Бежина, сказал мне тихо:

– Ты обрати внимание, как от него воняет! Какой он весь засаленный, непромытый… Смотри, человек внешне нечистоплотный, нечистоплотен и внутренне…

Сергей Марков, Петр Алешкин и Валерий Козлов

Я на такие мелочи внимания не обращал, в отличие от Валеры, который наблюдателен, тонко подмечает детали в человеческом характере, слова, мелкие поступки и соединяет их, потому и судит о людях более точно, чем я. И я снова отмахнулся и забыл об этом замечании.

В первый день никто из претендентов на главного не набрал нужного количества голосов, а во втором заходе выиграл Бежин. Я радовался.

К этому времени, не дожидаясь, когда официально вступлю в должность, я начал действовать как директор, хотя никто не заставлял меня делать это, мог бы и подождать начало нового года. Но нужно было открывать счет в банке, заказывать печать, а для этого необходимо пройти массу бюрократических процедур, нужны Устав и другие документы с подписями главного бухгалтера, которого не было, и было неизвестно, когда он появится.

Устав нужно было утверждать на Правлении и Секретариатах, которые не каждый день собираются. Я действовал так: взял Устав издательства «Современник», вместо слова «Современник» поставил «Столица», перепечатал, уговорил подписать секретарей и сдал Устав в милицию и в банк, открыл счет и получил разрешение на изготовление печати. Тогда это было не так просто, как сейчас. Все документы за главного бухгалтера подписывал Бежин. Образец подписи Бежина как главного бухгалтера сдали в банк. Он подписывал все платежные документы в течение месяца, пока в феврале не появился настоящий главный бухгалтер, правда подписывал он своей настоящей фамилией – Бадылкин. Бежин – псевдоним. Но в дальнейшем он, по-видимому, совсем откажется от отцовского имени. Сужу об этом по тому факту, что жена его, моя секретарша, станет не Бадылкиной, а Бежиной.

Оформляя издательство, я одновременно добивался фондов на бумагу. Заказ нужно подавать в Госплан еще в марте, все сроки вышли, но я узнал, что утверждает заявки Госплан в ноябре, побежал в издательство «Советский писатель», взял там бланки заявок на бумагу, заполнил их аж на три тысячи тонн и в Госплан. Там сказали, что через два дня утверждение. Успел, повезло, выделили. Но дали всего семьсот сорок тонн. Рад был и этому.