Небольшого роста, маленькая и худенькая, с двумя длинными косами, ярко розового цвета, свисающими до самых колен.

Да, его своенравная дочь, в четырнадцать лет покрасила волосы и он не стал ее ругать, а лишь сказал, что не оплатит никакого стилиста, когда она передумает. Но косы стричь он Джун запрещал. А она и не передумала. У нее были огромные глаза синего цвета, что напоминали море и милый курносый носик.

Одевалась Джун так как ей нравилось и была непохожа на сестер, те предпочитали походить на принцесс, модные бутики знали каждую из его дочерей, кроме Джун, та находила себе чудовищную одежду в секонд хенде. Джун ходила круглый год в тяжёлых ботинках со стальными носами, обтягивающие зелёные брюки в красную клетку и майки с черепами, либо с какими-то сумасшедшими улыбками.

Лишь его огромная «просьба», могла заставить Джун переодеться в подобающей вид. Стоит заметить, что на любое мероприятие Джун приходила неохотно, но выглядела соответствующе мероприятию, манеры ее были безупречны, но отец то знал, как она ненавидела подобные мероприятия. За милую внешность, розовые волосы и огромные глаза цвета моря ее называли «куклой», но в глаза никто не смел так ей это сказать, она достала бы револьвер и пустила бы пулю в голову любому. Она выглядела как кукла, сумасшедшая кукла убийца, очень милая, но не менее опасная. И любой, кто не видел, в ней опасного убийцу был живым покойником.

Медленно шагая в тяжёлых ботинках, при этом с грацией кошки, лениво покачивая бедрами девушка пересекла кабинет, плюхнулись в кресло, перекидывая ноги через подлокотник и укладывая ботинки прямо на журнальный столик. Голову девушка запрокинула через другой подлокотник и смотря на окно тихо спросила.

– У тебя есть для меня дело, мистер Марини? – протянула Джун.

– Да девочка. Хотел поговорить о твоей личной жизни, – вкрадчиво начал Джордж.

Джун нахмурилась, потом, придав своему лицу скучающий вид, сказала:

– Отец, она оттого и называется личной, – Джун достала из кармана нож бабочку и стала вертеть в руках, смотря только на металл, но не на отца. Лишь ей он такое позволял, не смотреть на него когда он говорит, – Это самая скучная тема из всех.

– А что если я найду тебе мужа? – пристально смотря на дочь, и потирая свою седую бороду спросил Джордж.

– Не стоит, – Джун на секунду перестала крутить нож, но потом, словно забыв обо всем, вернулась к игрушке.

– Почему? – поинтересовался мужчина.

– Я не подчинюсь, – спокойно ответила Джун.

– Кому, мне? – закипел отец, ругая себя за то, что разбаловал дочь, – Мне?

– Тебе подчинюсь, – нараспев, словно детскую песню поет, отвечала Джун, – А ему, не подчинюсь.

– А если я прикажу подчиниться? – жёстко спросил Джордж. Он понимал на что намекает дочь, она слишком своевольна, чтобы подчиниться кому-то кроме него. Он знал, что она предпочтет умереть, нежели стать куклой для кого-нибудь.

Джун резко села в кресле, продолжая крутить нож в руках, и жёстко тараня отца глазами, так как он требовал от нее ответа, и вел разговор в нужном ему русле.

– Если ты потребуешь, я подчинюсь и ему, – процедила Джун сквозь зубы, – Но обещаю, что буду это делать до самой его смерти.

Отец выслушал, его лицо было непроницаемой маской. Он прекрасно понял ее намек. Джун всегда говорила, что думает, иногда жёстко, но четко обрисовывала свои рамки.

– И кого же мне выбрать тебе в мужья? – спросил Джордж, будто бы у Джун есть выбор.

– Кто не нужен живым и кого не жалко, – прошептала Джун.

– И сколько он проживет?

– Лишь дверь спальни закроется. Выбирай с умом мне супруга.

Джун опять легла на кресло, закинув ноги на столик и стала напевать «Реквием».