Учитывая особенности моей работы, я чаще бывала подозрительной, чем беспечной. Но с этим человеком всё с первой же секунды пошло как-то не так. Будто внутри меня случился существенный сбой. Выбило ряд стандартных программ. Несмертельно, но явно есть над чем подумать. Только вот думать совсем не хотелось.

Логично было бы всю ответственность переложить на те несколько коктейлей, которые я неторопливо потягивала на протяжении всего вечера в перерывах между танцами. Но я еще находилась в том состоянии, чтобы отличить пьяный угар от… Чего?

Я всё еще не могла дать точное определение тому, что сейчас происходило. Элементарная животная похоть? Вряд ли. При таком раскладе всё случилось бы гораздо раньше, чем мы успели добраться до этого чилаута. А он находился в другой стороне от крыши, на которой я совсем недавно отдыхала.

Влюбленность? Та самая, которая с первого взгляда? И о которой трубят в каждом романтическом фильме?

Тоже не очень-то похоже на правду.

Это что-то совсем другое. Что-то такое неуловимое и тонкое как паутинка. Которую проще увидеть при ярком солнечном освещении.

Мы снова встретились взглядами. Мое сердце стучало так быстро и сильно, что я даже не удивилась, если бы мой зритель его услышал.

Пусть освещения в чилауте было немного, но во всяком случае, больше, чем на лестничной клетке. И вполне достаточно, чтобы лучше рассмотреть мужичину. Кроме черных глаз, завораживающих своей глубиной взгляда и жестко очерченных совсем не пухлых губ, я заметила еще кое-что. На правой щеке на границе линии роста щетины было отчетливо видно маленький круглый шрам. Его словно вдавили внутрь, создав нечто похожее на ямочку.

Это могла быть просто такая особенность кожи. Постакне. Всё что угодно. Но мой взгляд почему-то завис на несколько секунд на этой «отметине», словно она должна была мне рассказать о своем хозяине нечто такое, отчего я непременно почувствую жалящий мороз под лопатками.

Слишком много «почему-то». Слишком много необъяснимых мне эмоций и ощущений. Но ничего из этого меня не пугало. Наоборот — раззадоривало мой азарт.

Мы смотрели друг на друга и ничего не говорили. Снова говорили наши взгляды. Мой зритель только коснулся кончиками пальцев моих распущенных волос.

Я затаила дыхание, всё еще ощущая сумасшедшие сокращения собственного сердца.

«Ты точно этого хочешь?», — снова спрашивал он меня взглядом.

«Хочу», — уверенно ответила я ему.

Это был мой не первый опыт. Но единственный особенный. Мы не сказали друг другу ни единого слова до самого конца. Но в этом не было никакой необходимости.

Я не приуменьшала безрассудность своего поступка. Не искала для себя оправданий или защиты. Всё сложилось так, как должно было сложиться.

Наш зрительный контакт оставался почти неразрывным.

В тот момент, когда горячие твердые мужские руки спустили с моих плеч тонкие бретели платья.

В тот момент, когда я немного дрожащими от возбуждения пальцами расстегнула на серой рубашке почти все пуговицы, оставив только две снизу.

В тот момент, когда я ощутила ягодицами прохладную поверхность полированного дерева то ли тумбочки, то ли стола.

В тот момент, когда я провела ладонями по широкой груди с негустой порослью жестких волосков.

Мы словно были открыты друг перед другом. Честны.

Я видела желание в больших черных глазах. Оно полыхало, но не стремилось сжечь всё вокруг. Это желание находилось под жестким, как мне показалось, контролем. Как пламя костра, которое в любой момент могли с легкостью погасить.

Наш контакт разорвался всего лишь на секунду, когда мой спутник достал из кармана брюк презерватив. Эта важная мелочь лишь укрепила мою уверенность в необычности ситуации.