И вот мы уже поем-поем, и про «две собаки под окном», и «моя любовь на пятом этаже», и даже гимн республики на казахском… Начинает лупить чем-то железным по батареям злобная соседка снизу.

– Что это?! – вздрагивает братик.

– Баба Валя бесится.

– Не-ет, на кухне…

– Что… что на кухне? – я перехожу на шепот, так как, кажется, понимаю…

– Две-ерца от буфета…

Я подскакиваю на диване и визжу от страха.

Довольный кабан Боря потирает шкодливые копытца.

Глава 10

Всё-таки идею съемок фильма о городе жаль. Ещё сильней жаль, что у меня нет нормальной камеры – давно бы сняла сама. Зато есть Интернет! Пишу: «Кто с камерой? Давайте сделаем киношку о городе». Игнорю Юлю, сообщившую «заборчиком»: «КаМеРаЕзТь!»

Неожиданно объявляется Виктор. Тот самый, друг этого… Предлагает помощь. Точно, как же я о нём не вспомнила, он и на репетиционку с камерой однажды приходил. К тому же, с Виктором будет весело.

 Договорились на ближайшее воскресенье. Только что Виктор хочет снимать?

Оказалось, ничего. Виктор болеет.

 «Да ты заходи за камерой. Я не заразный, только разговаривать не могу», – пишет.

***

По крайней мере, этот человек понимает, что гостей нужно кормить. Я пришла к Виктору сразу после школы, и теперь сижу у него на кухне. А он греет мне суп в завывающей, как буран в степи, микроволновке.

Уютно. Виктор молчит, потому что у него ангина. А я молчу, потому что он молчит.

– Да, а я-то чего молчу? В общем, у меня шесть объектов: квартира, подъезд, двор, квартал, ну, и пара улиц в городе.

Виктор ставит передо мной тарелку с горячим супом и выразительно стучит костяшками пальцев по своему лбу. Потом, чтобы я уж наверняка поняла, крутит пальцем у виска.

– Почему это?!

Крутит кистью руки, показывает – мол, наворачивай быстрее, ложку бери, хлеб.

Шепелявит кое-как:

– Ешь. Потом поговорим.

 Совершенно невпопад приходит мысль: «А язык он уже зарастил?»

– Ты язык зарастил?

Ну, зачем я только спросила!

Открыл свою пасть, а там…

– А-а-а!

Локтем попадаю в горячий суп.

– Убери, уйди сейчас же! Ну, ты и придурок!

Довольно ухмыляется, сипит:

– Что, страхово тебе?

– Это как: принцип двуязычия в действии?

– Это сплит.

– Раздвоенный на кончике язык… Гадость. И – это же больно. Как ты мог? А ангина?

Он кивает:

– И ангина – тоже.

Молчу. Даже есть расхотелось. Вытираю локоть. Перевожу разговор:

– Так что ты пальцем там у виска крутил? Чем тебе мой план не нравится, а?

Многозначительно качает головой. Убрал тарелку. Теперь идем в комнату к ещё одному источнику жужжания-завывания, – компьютеру.

 Набрал в поисковике Яндекс «Панорамы», еще пару щелчков, и вот на весь монитор – улицы нашего города! Ходишь, куда хочешь. Надо оглядеться – крутишь картинку «мышью».

О, а вот и он – мой квартал! Красная «Субару» Тиминой мамы – это того японистого шкета, дружка моего бро, помните? Интере-есно, что это тетя Гульжазира тут забыла? Может, к бывшим соседям заехала?

Виктор опять стучит пальцем по башке и пишет что-то карандашиком на валяющемся рекламном проспекте.

«Динозавр ты!!!» – читаю.

– Может, и динозавр, но вот панорамы моей квартиры здесь точно нет!

Пишет: «Снимем – будет!»

– Братюня, так нельзя, плохо!

Теперь стучит по клавиатуре, текст набирает:

«А мы Васька сняли, когда он душ принимал. В «YouTube» выложили».

– Ка-а-ак?

«В стене дырка была».

 Настала моя очередь молчать. Может, на всякий случай уже перестать мыться? Ужас какой.

– Ладно, пошла я. Камеру быстро давай, понял? И выздоравливай.

Посмотрела на него с сомнением, добавила:

– Хотя ты вряд ли выздоровеешь совсем. Лечиться и еще раз лечиться… Кстати, горло как врачу показываешь? Язык за щеку убираешь?