Тот же коридор, те же стены были по настоянию самого Мэтью окрашены в серую, унылую краску. Но, по моему мнению, подобная окраска стен вместо уважения или почтения к данному государственному учреждению наводила сплошное уныние и, я бы даже сказал, сплошное разочарование! Когда я в те времена шел по этому коридору, направляясь в кабинет к Мэтью, то мне всегда на память приходили слова «оставь надежду всяк сюда входящий», произнесенные одним из философов древности2! С тем, чтобы посетителей офиса поразить еще более яркими впечатлениями, то двери кабинетов, служебных и технических помещений офиса были выкрашены черной краской!

На это раз Дэвид Баксбаум шел за мной по пятам, а не я плелся вслед за ним. Я шел по коридору особо не торопясь, смотря по сторонам. Мое внимание привлекло одно прелюбопытное обстоятельство. В данный момент коридор офиса Мэтью был почти полностью обезлюжен, словно по нему прошлось цунами, и морская волна из него вымыла всех посетителей. В старые добрые времена, когда я спешил на встречу со своим другом, то этот же коридор был прямо-таки забит истцами, искателями справедливости и попросту просителями. В те время я только и успевал раскланиваться по сторонам. здороваясь со всеми своими знакомыми и совершенно мне не знакомыми людьми.

На пути до кабинета судьи Грэхема мне с Дэвидом встретилась всего лишь пара молодых девиц с умными лицами и с очками на их остреньких носиках. Мне хватило мгновения, чтобы их осмотреть с ног до головы. Одна из них обладала вполне приличными данными – длинными и красивыми ногами, вполне сформировавшимися бедрами, заметной грудью и симпатичной внешностью. Вторая же была Золушкой, то есть не очень красивой подругой своей напарницы. Обе девчонки были неплохо, но бедновато одеты. Если судить по теме их разговора, то обе работали секретарями или даже референтами ассистентов федерального судьи Мэтью Грэхема.

Я уж начал было про себя интересоваться, куда могли подеваться, так внезапно пропасть все былые просители, истцы по рассматриваемым Мэтью Грэхемом делам?! В этот момент за моей спиной послышалось негромкое покашливание Дэвида Баксбаума. Оно меня как бы вернуло в реальность, так как я слишком уж увлекся, рассматривая встречных девиц. Обернувшись, посмотрев через плечо, я увидел Дэвида, стоявшего у одной из двухстворчатых дверей. Вытянув шею, он близоруко вчитывался в табличку, висевшую на этой двери.

Я хорошо знал о том, что всего лишь две двери на всем этаже были двухстворчатыми, а не одностворчатыми. Одна из них прикрывала кабинет самого федерального окружного судьи, другая вела в небольшой зал для судебных заседаний. Моя память меня не подвела, Дэвид вчитывался в табличку, висевшую на двери приемной кабинета федерального судьи Мэтью Грэхема. Сделав пару шагов, я к нему подошел, взялся за ручку двери и, повернув ее, первым прошел в приемную. Так как нам наставала нам от разговоров переходить к своим делам. Стрелки часов через пару минут покажут ровно одиннадцать часов, назначенное время встречи с Мэтью Грэхемом. Как только я переступил порог приемной, то в ее слабо освещенной глубине увидел рабочий секретаря федерального судьи. Пожилую, но хорошо сохранившуюся негритянку звали Глорией. Она была крупной, статной и красивой женщиной. Любила хорошо, модно и явно со вкусом одеваться, носила украшения – золотая цепь на шее, пять крупных золотых перстней на каждом пальце обеих рук были даже издали хорошо заметны!

– Доброе утро, Глория! Как вы поживаете? Ведь я с вами лет пять, как не встречался!

– Доброе утро, мистер Варньей! Да, действительно мы с вами давненько не виделись! Три года, три месяца и пять дней прошло с момента нашей последней встречи! Какими судьбами вы оказались в наших пенатах?