– Вот незадача, – смерил он меня задумчивым взглядом. – Да тебя надо на поводке по ровным дорожкам выгуливать, раз у самой мозгов нет.

– Ты по себе мозги меришь? – прошипела я, гневно прожигая его взглядом. Этот наглец разговаривал со мной так, словно я неразумное дитя.

– Ну не я же на шпильках по кустам лазаю, – пожал он плечами. – Это хорошо здесь навернулась. А если бы там с горы скатилась? – кивнул он в сторону реки.

Я не удостоила его ответом, пытаясь сделать шаг. Но не тут-то было. Стопа отзывалась нестерпимой болью и я, закусив губу, скуксилась, смаргивая навернувшиеся слёзы.

– Ну вот! От гнева до слёз без перехода, – вздохнул он и неожиданно подхватил меня на руки. – Командуй, как ближе внести тебя в царские покои?

– Прямо и налево, там есть вход в дом, – буркнула я, понимая, что по-другому мне не дойти.

В таком положении руку деть было некуда, пришлось обхватить его за крепкую шею.

Я украдкой разглядывала его смуглый профиль, прямой нос, смоляные густые брови, щетину по линии скул и немного выдвинутого вперёд подбородка. От него исходил неожиданно приятный, едва уловимый аромат с нотками трав и пряностей.

Он остановился возле двери и выразительно кивнул мне. Я таращилась на него не понимая.

– Дверь открой, – со вздохом покачал он головой. Я поняла, что опять туплю, ведь руки у него заняты.

Дёрнула на себя дверь.

– Мне надо на второй этаж, – проговорила я так, словно не к нему обращаюсь. Просить было неловко.

– Ну как же иначе! – хрипло воскликнул он, часто выдыхая. – Царевне положено жить в башне.

Мне много что было ответить ему в тон, но я заставила себя промолчать. Парень мог обидеться и оставить меня на лестнице.

Наверху он занёс меня в комнату и, опустив на диван, присвистнул оглядываясь:

– Я думал, Барби живут с розовыми пони среди розовых облаков, – он с интересом разглядывал мои кубки, медали и грамоты за достижения в шахматах и спортивной гимнастике, занимающие треть комнаты. – А у тебя тут как в пещере разбойницы, куча награбленных артефактов.

– Ничего не награблено. Читать умеешь? – завелась я.

– Вместо благодарного поцелуя – грубость. Нет, ты точно из семьи разбойников. А Аркадию Евгеньевичу тебя подкинули, – его почти чёрные глаза искрились смешинками. Я поняла, что он нарочно поддразнивает меня, и смолчала.

– Давай, посмотрю ногу, – он бесцеремонно смахнул на пол мои белые лодочки. – Не, вывиха нет, – прокомментировал он, ощупывая и прокручивая стопу в щиколотке. – Есть эластичный бинт? – деловито огляделся он.

– Там за дверью аптечка, – махнула я рукой в сторону коридора, морщась от боли.

– Ну вот, жить будешь, – прокомментировал он, рисуя на коленке смеющийся смайлик зелёнкой, глазами которого были две ссадины. Щиколотку он плотно стянул бинтом, и я с ужасом понимала, что ни в какие туфли теперь не влезу.

– Да уж, – вздохнула я, лихорадочно прикидывая в чём выйти к гостям.

– Меня Марат зовут, если тебе интересно, – он закрыл флакон и разглядывал испачканные зелёнкой пальцы. – Ну, пудри носик и выходи принимать гостинцы, маленькая разбойница. – с этими словами он развернулся и вышел.

– Спасибо! – вдогонку крикнула я ему, вспомнив об этикете.

3. Глава 2. (Сейчас)

– Илона, солнышко, доброе утро! – услышала я голос мужа и резко открыла глаза, пытаясь вспомнить.

"Вспомнить. Надо что-то вспомнить", – крутилось в голове.

Андрей наклонился, потрогав твёрдыми губами мои губы, и сунул холодные руки под одеяло. Я взвизгнула и откатилась к стене.

Мне был неприятен ни его поцелуй, ни прикосновение ледяных пальцев.

– Что ты бука такая сегодня? Хорошо выспалась? – участливо заглянул он мне в глаза. Я потёрла виски. В памяти мелькали какие-то сумбурные воспоминания.