Мама села рядом, а я осталась стоять, глядя прямо в глаза врачу. Его взгляд был теплым и понимающим, что немного меня успокоило. Он предложил мне присесть, и я, благодарно кивнув, осторожно опустилась на краешек стула.

Стул был старым, обивка местами вытерлась. Мои ноги дрожали, но я старалась не показывать этого.

Напряжение, сковывающее меня с самого утра, постепенно отпускало. Это было похоже на то, как распускаются цветы после дождя – сначала робко, а затем все смелее и увереннее.

В этот момент мне стало чуть легче.

Врач, заметив, что я немного расслабилась, мягко улыбнулся и начал задавать вопросы. Его голос был ровным и спокойным, вызывая доверие. В его глазах читалось сочувствие, и это придало мне сил.

– Так получилось, что и мы теперь будем здесь наблюдаться, – вмешалась мама. – Но нам бы направление к хорошему психотерапевту… У нас сложная ситуация!

В это время зазвонил телефон на столе, и акушерка, взяв трубку, ответила, а затем вышла из кабинета, сказав, что пришли результаты анализов пациенток.

Врач внимательно посмотрел на нас обеих, его взгляд стал более серьезным.

– Я понимаю, что ситуация непростая. Давайте начнем с того, почему вы здесь? – уточнил он.

– Отец ребенка – не мой муж, – начала я, стараясь сдержать слезы. – В клинике перепутали пробирки.

Даниил Викторович нахмурился, его брови сошлись на переносице.

– Это ужасно, – тихо сказал он. – Но ведь это не значит, что ребенок не ваш?

– Клиника признала ошибку и вернула деньги за ЭКО, – добавила мама. – Но ее муж узнал об этом и выгнал ее из дома. Он подал на развод, и теперь она в отчаянии.

Врач внимательно слушал, не перебивая.

– Ситуация действительно сложная, – согласился он, – но я помогу вам найти хорошего психотерапевта. Давайте я постараюсь сделать это как можно быстрее.

Слезы покатились по моим щекам.

Врач посмотрел на меня, затем на маму, и его взгляд стал еще более сочувствующим.

– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, – сказал он. – Мы найдем хорошего специалиста и составим план лечения. Но для начала вам нужно успокоиться и не паниковать.

Он выглядел растерянным, словно его что-то тревожило. Его пальцы нервно теребили мою медицинскую карту, а взгляд то и дело возвращался ко мне, будто он пытался найти в моих глазах ответы на свои вопросы.

– А вы знаете, с чьим материалом случилась путаница? Может, стоит обратиться к тому мужчине? – его голос звучал неуверенно, словно он сам сомневался в своих словах.

– Это анонимный донор, – всхлипнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

В этот момент вернулась акушерка с кипой бумажек в руках. Она выглядела сосредоточенной, но в ее глазах промелькнула тень сочувствия.

– Так. Давайте разберемся с анализами. Некоторые нужно будет сдать завтра утром, – доктор протянул мне назначения с моей фамилией и снова записал меня на прием.

Он бросил взгляд на акушерку, которая, заглянув в экран компьютера, кивнула.

– Есть окно на понедельник, на девять сорок, – она сделала запись и подала мне талончик с датой и временем.

– Психотерапевта поищу, при больнице его нет. Пока выпишу вам успокоительное, которое можно в вашем положении. Можете идти, – он сунул мне еще один листик, и я приняла его, чувствуя, как внутри все сжимается от тревоги.

Медсестра вернула мои документы, и мама, подхватив меня под руку, вывела из кабинета. Мы молча шли по длинному коридору, и каждый шаг отдавался болью в сердце.

Вернулись домой, успев заехать в магазин и аптеку. Я помогла маме разобрать пакеты, и ее благодарность согрела меня, но в сердце все еще оставался горький осадок. Приготовили ужин – простая еда показалась безвкусной. Вечер провели перед телевизором, но я не могла сосредоточиться на экране. Мысли то и дело возвращались к Косте.