Новая волна разрывных орудийных снарядов и торпед устремилась к истерзанному крейсеру людей, на этот раз без всяких помех. Вскоре его корпус ожили бушующие всполохи взрывов и пожаров, а обшивка стала разлетаться ошметками во все стороны. Судя по всему, на таком расстоянии даже лучшие человеческая броня и щитовые системы оказались бессильны против нашей огневой мощи.

Два оставшихся эсминца, что уцелели после первого залпа моим немалым везением, также были серьезно потрепаны этой новой волной обстрела. Не в силах больше сопротивляться, они попытались совершить ускоренный маневр ухода, но при этом совершенно не заботились о своей защите.

В этот миг раздался отчаянный входящий сигнал с борта умирающего человеческого крейсера. Я велел принять запрос на связь, испытывая любопытство, что мог бы сказать его капитан.

На уцелевшем обзорном экране появилось изображение потрепанного, но живого человека в капитанской форме. Рядом со лбом у него виднелся порез, из которого сочилась кровь, а из плеча торчал внушительный кусок оторванной обшивки, его мундир окрасился в красный, мой любимый цвет.

– Умоляю, хватит! – выдохнул человек, с трудом выговаривая слова из-за потери крови. – Прекратите огонь, мы полностью сдаемся! Не добивайте нас!

Я оскалился в широкой усмешке, наблюдая за этой жалкой сценой. Может, действительно ради забавы оставить в живых это жалкое существо? Посмотреть, как оно будет ломаться, умоляя о пощаде.

– Что ж, я остановлю свой огонь, – протянул я медленно, с издевкой наклоняясь ближе к экрану. – Но лишь при одном условии: если ты сам, по собственной воле, пожизненно поступишь в мое рабство и будешь исполнять любые мои прихоти и приказы! Согласен ли ты лизать мои ноги и обслуживать моих воинов по первому зову? Выбирай, жалкий человечишка!

Я ждал с видимым нетерпением ответа бывшего капитана. В душе я надеялся, что он ответит отказом – это позволило бы мне продолжить расправу, даже не запятнав своей чести унижающим видом.

И верно, человек окинул меня затравленным, но презрительным взглядом. Очевидно, мои условия были настолько чудовищными, что даже перед лицом верной гибели он не мог на них пойти.

– Никогда, ты, космический мусор! – проскрежетал он сквозь боль, сплюнув сгусток крови на пол. – Даже не надейся на такое унижение! Делай со мной что хочешь, но я предпочту смерть подобному рабству!

Вот оно! Именно то, что я хотел услышать – полный отказ. С громким хохотом я вновь выпрямился во весь рост и скомандовал:

– Третий залп, всеми орудиями, прямо по этим останкам! До полного их уничтожения!

Пусть теперь этот упрямец купается в своем мнимом благородстве, в то время как огненный шквал моей артиллерии превратит корабль в космический мусор! Такой исход меня вполне устраивал – уничтожить всех до последнего, не давая скидок на жалкие просьбы о пощаде. Иначе и быть не могло у столь возвышенной над людьми расы, как финексийцы!

Мой третий, финальный залп орудий и торпед беспощадно обрушился на искалеченный крейсер людей. Казалось, даже сквозь гул работающих систем моего крейсера и открытй космос, я смог различить протяжный гулкий взрыв, с которым он окончательно разломился напополам. Столб раскаленного газа и обломков на миг заслонил всю картину боя на тактическом обзоре.

В этот миг я ощутил нечто, близкое к самому восторгу! Вихри азартного изумления захлестнули мою грудь при виде такого зрелищного уничтожения. Едва ли могло придумать себе более прекрасное зрелище истинный финексийский воин, ведь так достойно я покарал этих дерзких людишек за их глупую попытку бросить вызов Пожирателям!