25. 25

Останавливаюсь, как громом пораженная. Мне не кажется? Это не слуховые галлюцинации? Наверное, это тот самый редкий случай, когда предпочтёшь именно галлюцинации словить, а не реального человека услышать. Ведь если я его слышу, то еще и увижу скоро.

Оглядываюсь назад, Игорь уже уехал, что закономерно. Да и не стоит, наверное, нового знакомого вмешивать в конфликт с бывшим мужем. Я должна этот вопрос решать самостоятельно. Помнится, беременная, как раз порывалась, вот только сейчас почему–то совсем не хочется. И вечер, темно, на улице никого…

– Уехал твой кавалер, не проводил даму до подъезда, а зря, – противно усмехается Стас и наконец–таки выходит вперед под свет единственного фонаря в нашем дворе.

– Тебе что с того? – стараюсь сохранять максимальное внешнее спокойствие, тем временем нащупывая телефон в сумочке. – И как ты меня нашел, кстати, а, главное, чем обязана?

– Сколько сразу вопросов вы только посмотрите! – Стас разводит руками, но отвечать не торопится. – Не ты ведь обратилась за помощью к защитнице угнетенных женщин, снова оболгали!

Всматриваюсь в его злое–презлое лицо. Под глазами у Стаса залегли синяки, в уголках морщины.

– Отвратительно выглядишь, – произношу совсем не то, что собиралась. – Ты вообще спишь?

– Какая тебе разница! – ярится Стас. – Нет, не сплю, мало то есть, – отвечает спокойнее. – Зато ты выглядишь шикарно, цветешь и пахнешь.

– Вашими молитвами, – усмехаюсь. – И ни к кому я не обращалась ни за какой помощью, я прекрасно жила эти годы без тебя, мне шумиха ни к чему.

– Верю, – внезапно человечно говорит Стас. – Тебя подставили тогда, а мы не поверили.

– И к чему мне эта информация? – мои бровь стремятся наверх. – Я и без вас знала очевидное.

– Главный бухгалтер была замешана, твоя подруга, – продолжает рассказ Стас, как будто не слышит меня.

– Бывает, – пожимаю плечами, внутри практически не испытывая горечи от этой новости.

Что мне с какой–то приятельницы, которая давно в прошлом. Она мне и тогда была никем, а этот козел, стоящий передо мной сейчас, мужем. Человеком, который должен был оберегать и защищать! А не трусливо теряться и бросать трубки.

– Мне, – Стас делает заминку, – мне жаль, правда. Мы только через два года выяснили правду.

– Ха, неудивительно! – горько усмехаюсь. – Твой отец не видит дальше собственного носа. Елизавету, бухгалтер которая, он тоже за руки хватал? Угрожал ей физической расправой? Или, быть может, обещал, что в этом городе она больше не будет работать по профессии?

– Я, он, – теряется Стас, всматриваясь в теперь мое злое лицо, – прости, и за него тоже, – опускает глаза и качает головой. – Я знаю, невозможно искупить вину, да и «прости» спустя столько лет, – он качает головой, – оно совсем неактуально, но все же.

– Что мне твое «прости»? Ты с ума сошел? У тебя психологическое расстройство какое–то? – на адреналине подхожу ближе. – Ты появился откуда–то, как дурацкий сталкер в ночи. Начал предполагать, что мои дети от человека, который меня подвез, потом вдруг вспомнил про историю семилетней давности. Ты ненормальный?

Стас отвечает не сразу, смотрит на меня, что–то ища на моем лице. Судя по всему, не находит, поскольку его взгляд мрачнеет, и только потом отвечает.

– Видимо, ненормальный, да. Но не я терялся все это время. Не я скрыл наших детей, Юля, – произносит с трагической ноткой в голосе.

– В смысле не ты? Я шла на диалог, пыталась его инициировать тогда. И у меня нет детей от тебя! – четко отчеканиваю каждое слово и разворачиваюсь к двери подъезда, но уйти мне не дает рука Стаса. – Пусти! – чуть ли не рычу. – Пусти! А не то в этот раз я пожалуюсь, куда следует, и к журналистам пойду, всем–всем расскажу, кто такие Богатыревы! Если надо, еще и приукрашу! Сделаю наконец–то то, в чем меня постоянно обвиняют! Оторвусь по полной!