Остановившись у покоев даймё, она низко поклонилась железному самураю, охранявшему дверь. Золотистая накидка означала, что он является членом элиты Казумицу – хранителем рода императоров, который покрыл себя позором поражения после убийства сёгуна. Ростом он был около семи футов, в доспехах о-ёрой, с кучей поршней и механизмов, широкими наплечниками, чейн-катанами и вакидзаси, скрещенными на талии. До смерти Йоритомо их одежды покрывали черной эмалью, но теперь они окрашены в белый – цвет кости и смерти.

До нее доходили слухи о Ночи беспорядков иночи, когда новость о зверствах Гильдии против военнопленных гайдзинов впервые сообщили по беспроводной сети. О целом легионе бледных призраков, выпущенных императорским дворцом, чтобы жестоко подавить восстание. И молодом капитане, возглавлявшем атаку, глаза которого горели зеленым огнем преисподней.

Едва заметным кивком самурай позволил Никто войти. Низко кланяясь, опустив глаза и сгорбившись, она раздвинула двойные двери.

– Попробуйте сейчас, – произнес металлический голос с присвистом.

Она вошла в комнату и, увидев залитых светом верхнего фонаря собравшихся, упала на колени и прижалась лбом к полу. Вокруг кресла-каталки стояли трое гильдийцев. Двое первых были неразличимы – под плотно прилегающими коричневыми оболочками угадывались женские формы, поверх были накинуты длинные фартуки, утыканные пряжками и шпильками. На позвоночниках у них держались серебристые шары, из которых тянулось по восемь длинных блестящих конечностей, образующих сверкающий, как бритва, ореол. У них были невыразительные лица и выпуклые глаза, горящие кроваво-красным светом.

Третьего гильдийца она узнала сразу – Кенсай, Второй Бутон из капитула Кигена, голос Гильдии в столице Тигра. Он был огромен – ростом более шести футов. Тело втиснуто в атмоскафандр из полированной латуни, имитирующий мускулы. Глаза горят. Мехабак на груди, не умолкая, заикается и трещит на неразборчивом машинном языке. Лицо Второго Бутона в шлеме выглядело, мягко говоря, странно: идеальное и прекрасное, но застывшее в непрерывном крике, а изо рта его тянулся пучок дребезжащих металлических проводов. Как всегда, его вид вызвал в животе Никто приступ холодного страха.

– Лорд Хиро, пожалуйста, – проскрежетал Кенсай. – Попробуйте еще раз.

Никто быстро взглянула на человека, лежащего на кресле-каталке. Длинные темные волосы. Остроконечная бородка. Пронзительно-зеленые глаза цвета нефрита Кицунэ. Высокие скулы, гладкая загорелая кожа, мускулистая фигура, шесть кубиков рельефного пресса, как будто вырезанного из дерева кири. Никто думала, что он мог бы выглядеть красавцем в другом месте и в другое время. Но бессонные ночи оставили серые круги под этими прекрасными глазами, а отсутствие аппетита (его еда всегда оставалась нетронутой) превращало его в уставшего, изможденного человека.

Лорд Хиро поднял правую руку и, нахмурившись, стал загибать пальцы, один за другим.

Сколько бы она за этим ни наблюдала, каждый раз восхищалась искусным мастерством. Пальцы на шарнирах с прочными сухожилиями. Замысловатое кружево механизмов – ужасно и одновременно красиво. Шипяще-жужжащая конструкция – шестеренки и зубья из тусклого серого железа.

Механическая рука.

– Отлично, – выдохнул Кенсай. – Скорость вашей реакции с каждым разом все лучше.

– Смогу ли я вскоре владеть мечом? – голос лорда Хиро донёсся как будто издалека.

– Конечно. – Женщина-паук кивнула, ее серебристые конечности затряслись. – Протез намного прочнее, чем просто мясо и кость. Но ловкость, с которой вы будете владеть оружием, зависит только от вас. Практикуйтесь, Хиро-сама. Кожа крепка. Плоть слаба.