– Эй, ты чего? Чуть меня не задела, – хмурится муж, перехватывая мою вилку. – Ты что бесишься?

– Да не бешусь, я прости! Просто. Тут. Такое дело, – я лезу в карман, а у самой щеки пытают. – Вообщем вот.

Кладу перед мужем на стол, тест с двумя красными полосками.

– Что это? – поперхнувшись таращит на меня бешенные глаза Владик.

– Я беременна, – глухо отвечаю, и вижу как в глазах мужа трепещется страх.

– Не может быть! Ты же пьешь таблетки! – выдыхает, вскакивает на ноги. – Ведь пьешь?! – переходит на крик.

– Конечно пью, Владь! Я все делаю, как врач предписал! – в той же тональности отвечаю ему.

И тут Владик понимает, что перегнул палку, сбавляет обороты. Приближается ко мне, берет лицо в ладони заглядывает в слезящиеся глаза.

– Прости, Заюш. Прости, – целует поочередно веки с мокрыми ресницами, – я просто… Я ошарашен…

И конечно мое сердце оттаивает, когда муж нежно с осторожностью, начинает целовать мое лицо. Обнимаю его руками за талию. Прижимаю к нему.

– Я тоже боюсь, Владь. Я не знаю, что делать?

– Аборт, – без промедления слетает с губ Владика, я ошеломленная его словами приоткрываю глаза.

– Что?

– Аля, ну ты сама подумай, времени сколько прошло после той…, – Владик спотыкается недоговаривает, на последней фразе “замершей беременности на большом сроке”. Это была целая трагедия для нашей семьи.

У нас должен был родиться мальчик. Мы с Владей даже имя сынишке нашему выбрали. Кроватка… Распашонки…Пеленки… Все лежало в шкафу в пакетах – это все вещи остались от прошлых… беременностей.

Боже. От воспоминаний, по телу пробежались стайкой мурашки, вздыбливая волоски на коже.

– Владь, а если получится? Ты не хочешь дать ему шанса? – сдавленным голосом спрашиваю.

– Заюш. Девочка моя. Аля. Алечка. Ты о чем вообще? Конечно я хочу чтобы у нас родился малыш. Желаю даже, но и тобой я рисковать не хочу.

Муж резо опускается на колени. Обнимает меня за талию руками, прижимается щекой к плоскому животу.

– Владь, а я бы рискнула. Давай попробуем, – сглатываю сухость во рту. – Если не попробуем, как мы потом будем жить, Владь?

– Заюш, ты поддаешься какой-то очередной панике. У тебя совсем плоский животик. Там же ничего еще нет. Там просто эмбрион. У него даже сердце нет, Аль. И да, – Владик разъедините руки опускает их по швам. Встает. Нависает надо мной. – Я нормально буду, Аль. И ты нормально. Так я хотя бы ночами буду спать и не слышать во снах детский плач.

На глазах мужа заблестела влага:

– Аль, они же умирают, когда я уже чувствую их. А, Сева?! Он…, – муж закрывает глаза, вспоминая нашего нерожденного в последней беременности сына, – он же шевелился… Прости, Зай. Но я, я больше этого не хочу пережить. Давай ты подлечишься и мы попробуем? Тогда обязательно, уже на сто процентов у нас все получится.

– Нам так говорят каждый раз, – опустив голову, упираюсь глазами в пол. – И каждый раз итог один. Плачевный.

У меня сердце сжимается, превращается в комок.

Я не могу передать те чувства, что сейчас испытываю. Но это что-то близкое к полному опустошению. Настроение резко опускается на ноль.

Толкаю плечом Владика и делаю шаг в направлении выхода.

– Аль, ты обиделась?

– Нет.

– Алька, – Владик резко поворачивает меня к себе. – Послушай меня. Посмотри на меня, – встряхивает ощутимо, вынуждает поднять меня голову. – Я тебе клянусь, если с тобой что-то случится, я Костика в детский дом отдам. Ты меня поняла? Мне одному он не нужен…

– Дурак? Ты что говоришь? – взвилась тут же.Слова мужа будто хлесткая пощечина, отрезвила, привела в чувства. Дернулась, освобождаясь из его рук. – Ты Костю с самого рождения воспитываешь, как ты про него так можешь сказать. Он же тебе как родной.