Ой, зря такси отпустила! Отсюда обратно в город сложно добраться - такси полчаса ждать, а то и больше! А уже темнеет - к автобусной остановке далеко и страшно идти! И сапоги на каблуках еще...

Нерешительно иду к крыльцу.

В сумерках ярко освещенные окна дома, как прожектора, привлекают внимание. Не могу оторвать от них глаз.

Движение в одном из окон замечаю, когда ступаю на первую ступеньку крыльца. И замираю, как вкопанная, на месте.

Это лоджия. Там окна в пол. Егор захотел такие. Собирался поставить у окна удобные плетеные кресла, чтобы мы вместе пили чай и любовались открывающимся видом на лес вдалеке... Так говорил мне. И я заодно с ним мечтала сидеть рядом, укрытая пушистым пледом, пить чай, положив голову на плечо любимому мужчине.

А оказывается, что у этих окон есть еще и другое применение.

В данный момент к окну изнутри дома прижимается голой грудью роскошная длинноволосая женщина. А к ее заднице... мой Егор!

Нет, конечно, можно попытаться обмануть себя и придумать, что это - другой мужчина. Ведь яркое освещение за их спинами не позволяет разглядеть лиц. Но... Мне-то этого и не нужно! Я-то и без лица его узнаю, и даже со спины...

Вцепившись руками в бедра, он в бешеном ритме трахает ее. Женские ладони ритмично скользят по стеклу. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Потом она, выгнувшись, обхватывает рукой его за голову, и он вжимается губами в ее шею. Ее грудь, этакие круглые упругие шарики, дергается при каждом его мощном посыле вперед.

Это красиво. Она красивая. И он. Его тело - просто произведение искусства. Такие крепкие жилистые руки...

Господи! Это же мой Егор с какой-то бабой!

С другой женщиной сейчас занимается сексом не какой-то там мужик, а мой Егор!

Рыдая, оседаю на холодную мокрую ступеньку.

Как же так?

Но он же знает, что я его дома жду, что люблю его знает. Он же говорил о свадьбе! И я, как дурочка, верила! Я думала, что мы будем когда-нибудь вместе жить в этом большом красивом доме, что у нас родятся дети, что мы будем счастливы! А у него все это время была другая...

Я не хочу смотреть на них - мне больно это видеть! Но глаза сами тянутся к окну, и я снова, захлебываясь слезами, "любуюсь" их жарким сексом.

Что мне делать?

А что если они меня сейчас заметят?

О, нет! Я не хочу, чтобы они знали, что я их видела!

Это глупо, это необъяснимо, но мне кажется унизительным, что они могут узнать! Что увидят мою истерику, мою боль, что, может быть, будут смеяться над глупой дурочкой, которой с таким удовольствием наставляют рога.

Подхватываюсь со ступенек и бегу к воротам, подскальзываясь на подмороженной мокрой дорожке и едва не падая на землю.

Я не помню, закрываю ли я ворота, не помню, как выбираю свой дальнейший маршрут. Просто бегу, задыхаясь, ощущая сильную боль в правом боку и такую же, только еще более мучительную, в сердце.

Ближе к центру поселка встречаю нескольких людей. Чувствую, как меня рассматривают - это потому, что у меня мокрое от слез, и, скорее всего, испачканное тушью, опухшее лицо. Стараюсь успокоиться, мне просто нужно сейчас добраться до дома, а там я смогу дать волю слезам.

Автобус, к счастью, приезжает очень быстро. И в него садится всего несколько человек. Занимаю место у окна и считаю минуты до приезда домой.

Мне очень хочется забиться куда-то в тёмный уголок, чтобы не видел никто, и рыдать там, орать в голос, рвать волосы на голове - делать что угодно, лишь бы стало хоть немного легче! Мне кажется, что всё это может мне помочь унять боль в сердце, которое истошно бьется в груди, ноет, горит и сжимается от ужаса и боли.

Егор мне изменил.