Вернемся лучше к звездам и к американской мечте о них. Итак, все американские астронавты стремились стать астронавтами, но до меня это стремление пребывало лишь словом – по сути, они превращались в таких же беспросветных космонавтов, какими были их русские соперники. Я первая осуществила американскую мечту, я первая устремилась к настоящей звезде – Солнцу. Я первая стала настоящим астронавтом с Земли.

Как ни странно, самым сложным в организации экспедиции на Солнце оказалось сделать так, чтобы в Солнце я летела одна. Но я жаждала встречи наедине – лишь я и Солнце.

Ведь речь о глубоком проникновении, не так ли? Меня могут обвинить (и нередко обвиняют) в безумной гордыне или же обозвать, как сделала Элоиза, сексуальной извращенкой. Но я смиренна как францисканец, а считать меня извращенкой могут лишь те, кто усматривает глубинное извращение в бытии минералов или во вкусе родниковой воды. Пролетела надо мной комета – видно, неспроста. Верно, это добрая примета: жизнь моя чиста. Жизнь вообще чиста. Грязна лишь смерть.

Накануне экспедиции я лежала на бортике большого квадратного бассейна, где когда-то плавал труп моего отца. Я так и не узнала, почему он наложил на себя руки. Стояла южная ночь, безлунная и звездная. Я лежала на рамке черного квадрата, набитого звездами. Там я уснула, и мне приснилось, что я гуляю по гигантскому глазу. Это был остекленевший глаз Элоизы, светлый и прозрачный. Поверхность глаза – твердая, стекловидная, и невероятно трудно оказалось удержаться на этой гладкой покатой поверхности, тем более что я бродила по ней в туфлях на очень высоких и тонких каблуках. Мне приходилось всплескивать руками, чудом сохраняя ломкое равновесие. Черный зрачок этого глаза зиял скважиной, узкой бездной. Проснувшись, я поцеловала на прощание хлорированную воду бассейна, а после покинула Землю, чтобы погрузиться в пучину огненного океана. В своем небольшом прозрачном батискафе, пронизанном волокнами «холодного вещества», я достигла Центральной Точки Солнца – она не только абсолютно холодна, она еще и абсолютно темна. Это микроскопическая черная звездочка, мерцающая в эпицентре ворсистого и чешуйчатого огня. Сожалею, но я погибла в этой экспедиции. Не хотела признаваться в этом, но придется. «Холодное вещество» уберегло меня от солнечного пламени, но суперхолодная черная звездочка в эпицентре Солнца поглотила мой корабль.

Эй, русские, наши угрюмо-веселые враги![1] Вы ошиблись. Вы искали вечную тьму в пространстве меж звездами. Но вечная тьма скрывается в сердце звезд. Эта звездная тьма – условие света.

Имеющие уши, да слышат.

Евангелие от Иоанна

Меня зовут Джейн. Джейн Марпл. Уже в колледже я подписывалась Джейн Марпл Младшая и рассказывала всем, что моя бабушка – та самая проницательная старая леди, которую Агата Кристи прославила на весь мир за выдающиеся способности к разгадыванию криминальных тайн. Старушка распутывала самые запутанные клубки, вот только она не существовала в действительности, а я существую.

Мое образование, которому я посвятила свою любознательную рассеянность, было связано с историей искусств, но я так обожала Агату Кристи, что после колледжа пошла работать в аукционный дом Christie’s, воспользовавшись протекцией своей дяди лорда Балтимора. Впрочем, вскоре дядя переметнулся к конкурирующему дому Sotheby’s, и я вслед за ним.

Sotheby’s – знаменитый аукционный дом, но его название никак не связано с Агатой Кристи, поэтому я быстро потеряла интерес к работе, хотя мой дядя был неизменно обаятелен.

Я сказала ему, что хотела бы расследовать преступления, чтобы оправдать свое священное имя – Джейн Марпл.