– Мой Царь, я ведь…

– Спасибо, – тихо шепнул Лаис, отвлекая Тальреха от разговора.

Латник тоже остановился, чтобы пропустить остальных у дверей зала.

– Прости, что так… – охрипшим голосом произнёс Страж.

– Тальрех, – видимо услышав последние слова, окликнул его Борьерех. – Подойди!

Страж подчинился. Мудрец медленно шаркал к выходу, а Царь уже отошёл к столу у окна и ждал Стража там.

– Я ведь совершенно забыл о наказании для тебя. Ведь ты же понимаешь, то, что было сейчас, наказанием по сути не являлось.

Теперь стало понятно, что рассматривает Царь: из окна была видна городская скотобойня. Мясники как раз вынесли непригодное для продажи и швырнули в кучу гниющего мяса. Заметить выскочивших невесть откуда крыс было несложно, размером они были с молодую кошку.

– Арриан прав, – Царь внимательно наблюдал за огромными грызунами, выискивающими самый вкусный кусок, – такое поведение недопустимо для Стражей. Завтра Ганьирех со своим гарнизоном отправляется в Кариенц, а ты поедешь с ней. Сейчас я не способен тебе доверять, но вдруг случится чудо и в тебе проявится хоть что-то Стражье.

– Как скажете, мой Царь

– Ну, разумеется, как скажу! – с пренебрежением фыркнул Борьерех. – Иди!

Тальрех подчинился. В голове осталась лишь холодная пустота. Ни радости, ни удовлетворения, ни облегчения, словно всю жизнь выпустили из тела, как выпускают кровь из трупов.

Не было сил даже раздражаться, когда у выхода из тронного зала Страж заметил Арриана.

– Забавно, – Мудрец прошаркал навстречу и, снова вцепившись в локоть Тальреха, потянул его по анфиладе к лестнице. – В этой сценке под названием «накажи другого» участвовали трое. И каждому бы радоваться своей победе, но вместо этого ни один из вас результатом доволен не остался… Пойдём, обработаю тебе ладонь.

– Сам справлюсь, – сухо ответил Страж, высвобождая руку из клешней старика.

– Да полно-те, ты переиграл Царя, – шепнул Мудрец, перехватывая локоть ещё крепче. – И ты ещё не доволен? Твои друзья живы, ты не выставил себя дураком, пытаясь доказать их невиновность. Всё сложилось как нельзя лучше!

Пустота в голове Тальреха сменилась бурей ярости. Без единого намёка на почтение он стряхнул с руки старика. На скорости доступной только Стражам за мгновение преодолел ширину очередного зала и быстрым шагом направился к себе.

Всё внутри клокотало, кипело, бурлило, рвалось наружу, словно поток, что раз за разом натыкалась на стену плотины. Он должен был их оправдать, добиться, чтоб и Лаиса, и Велку отпустили. Трус! Он снова струсил. Не осмелился вступиться за друзей. И ему ещё пророчили судьбу Царя? Хороший бы Царь вышел, нечего сказать…

Тальрех вошёл в комнату, вытащил из сундука мешочек с пузырьком экстракта сосны и листьев банака, несколько шариков хлопковых волокон. Смочив их, приложил к ранам на ладони. Щипало. Отрезвляло. Усмиряло.

Физическая боль ненадолго вытеснила внутреннюю.

Тальрех, зажимая компресс, сел на стул. Тусклые лучи масляной лампы плутали по закрывающим каменные стены гобеленам, высвечивая то лицо едва узнаваемого героя древних сказаний, то чудовище, которого никогда не могло существовать. Слабый свет бродил по складкам балдахина над кроватью, скользил по его кисточкам.

Со вздохом Страж сжал переносицу двумя пальцами, откинулся на спинку стула, вытянув ноги, немного съехал вперёд. Обессиленно опустил руки и, запрокинув голову, уставился в потолок.

«Я – Тальрех, слуга народа Рехамании. Верный Страж, подчиняющийся приказам Царя… Я – Тальрех, слуга народа Рехамании. Верный Страж, подчиняющийся приказам Царя…» – повторил он несколько раз. И снова не помогало. В голове было полнейшее смятение. Тальрех резкими движениями убрал пузырёк с обеззараживающим экстрактом и хлопковые волокна в сундук. Встал у окна.