– Нормально.

– Так, сколько ты сделал залпов?

– Выпустили около десяти мин, товарищ подполковник, – не моргнув глазом ответил тот, и как мне показалось, щелкнул каблуками. Разлетевшаяся от этого грязь напомнила мне брызги шампанского в одном из ресторанов Алма-Аты, где Лёше Акимову нашему медику, с которым мы неплохо посидели за столиком за неделю до боевой тревоги, один хитромудрый казах впарил синего цвета джинсы на два размера меньше. Лёша, уже на следующий день, так и не смог натянуть их на свою задницу, чем расстроил не только меня, но и свой зад.

– Ладно. Работай, – и подполковник Мартынюк развернувшись покинул расположение первой минометной батареи полный собственного достоинства.

Вскоре за этот «подвиг» капитану Князеву спустили аж два «Ордена Красной звезды» и шесть медалей «За Отвагу», чтоб он мог распределить их среди личного состава. Распределить. Первое время их именно распределяли. И Князев распределил.

Тем временем….

Первый опыт с состряпанным боевым донесением прошел на ура. Лгать было можно и нужно. Ибо таких боевых донесений и ждало командование полка. Именно это боевое донесение стало точкой отсчета в беспросветной лжи, отсылаемой наверх нижними чинами, чтобы высшее чины отправляли аналогичные боевые донесения уже в ЦК КПСС. Лгали все. И командиры рот, в своих донесениях, и политработники, командиры батальонов, и командир полка (будущей 66 бригады), готовя отчеты для высшего командования.

В 1984 году приказом по 40 армии все наградные на личный состав Советской Армии, воевавшей в Афганистане, были сожжены из-за невозможности их физически прочитать, так как набралось их более двух тонн.

– Сынок, – говаривал мне отец тогда, когда мне не исполнилось и десяти лет, – офицеры, это каста Советской армии. Это белая кость. Более порядочных людей в мире не найти. Это самая настоящая элита и совесть нашей Родины.

– Пап, а как становятся офицерами?

– Их готовят в военных училищах, как тот, который заканчивал я.

– Ты тоже офицер?

– Был, сынок. Был – и он, как помню, надолго замолчал, затянувшись «примой».

Но вернемся в Афганистан, с его «тяжелыми» боями на севере страны и спросим, хотя бы у самих себя – а были ли бои?

Были. Не такие кровавые и не столь тяжелые. Погибали в основном от глупости. Учились воевать. Да и войск в Афган нагнали столько, что лишь сумасшедший пойдет против такой броневой группы в лоб. Но шли. Те, кому Родина была не безразлична. И это вызывало уважение.

Там же третья минометная батарея потеряла четверых.

При стрельбе из миномета главное не пропустить момент вылета мины из трубы. Для чего на его срезе установлен предохранитель, но в боевых условиях, или когда требуется интенсивный огонь, его снимали. И тут, как всегда, начиналось самое интересное. Третья минбатарея и нарвалась на это самое.

Они вели огонь со шнура, это когда мина плавно опускается на дно трубы, а второй номер расчета дергает за спусковой шнур, приводя в действие боёк. В этом случае крайне сложно контролировать выход мины из миномета. Заряжающий, берет новую мину и заряжает её. А заряжание миномета осуществляется путем опускания её в трубу.

А там еще не вылетела та, что была заряжена ранее. И – кирдык, разрыв, четыре трупа, столько же раненых. Второй класс учебы на войне.

Однажды, совершенно случайно, мне в руки попалось боевое донесение командира полка Смирнова О. Е., который на основании поступивших рапортов подготовил свою бумагу высшим чинам Советской Армии. По этому пасквилю выходило, что 186 полк, неся тяжелые потери среди личного состава, ведя упорные, изнурительные, наступательные бои с мятежниками и все же сумел овладеть не только населенным пунктом Тулукан (который был взят практически без боя), но и населенным пунктом Рустак, Файзабад и еще много чего было взято и уничтожено. Одних орудий было пленено более 10 штук. Не считая боеприпасов и другой боевой техники мятежников. В том числе пара танков. Но об этом подробней.