Вообще, Юля была удивлена. Большие начальники совсем не казались лучшими, более образованными и культурными людьми, чем сотрудники их офиса. А кое-кто, например, главный эколог, был вообще откровенно туп.
Под конец она уже немного устала, ведь все это время пришлось провести на шпильках, и откровенно висла на Сереже, стараясь дать отдых ногам. Вечеринка подходила к концу и вдруг:
– Недотрога? – услышала она голос приставучего кавалера.
Глава 24
Юля с негодованием развернулась:
– Опять ты? Ты меня преследуешь?! Отвали, придурок!
– Замолчи, дура, – Сережа рванул ее к себе, и прижал, к груди, затыкая рот. – Здравствуйте, Сергей Алексеевич, простите, она обозналась…
Его голос изменился. В нем появились совершенно незнакомые, лебезящие нотки, которые так удивили Юлю, что она перестала вырываться.
– Привет, Серег, – ухмыльнулся противный брюнет, – твоя цыпочка… давно?
– Да нет, – Сережа по-хозяйски огладил спину ошеломленной Юли, крепко прижимая ее к себе и не давая ни вырваться, ни что-то сказать, – с месяц у меня работает…
– С месяц, говоришь, – Сергей Алексеевич невесело хохотнул, и она с ужасом почувствовала чужую руку на своей попе, – хороша девка… Загляни ко мне в понедельник, поговорить надо…
– Да, Сергей Алексеевич, я обязательно заеду…
Он ушел, а Сережа, наконец-то, отпустил Юлю, разжимая железные объятия:
– Т-ты-ы! Т-ты! – прорыдала она.
Ее обида была настолько велика, что, захлебываясь рыданиями, она даже не могла сказать Сереже о своем возмущении.
– Юленька, – Сережа попытался снова обнять ее, – это региональный менеджер Стройдома. Мой и твой, между прочим начальник… А ты его чуть ли не матом покрыла.
Юля шокировано посмотрела на любимого. Он так ничего и не понял. Он даже не чувствовал себя виноватым. Хотя сейчас, прямо здесь, при всех, обидел и унизил ее. Растоптал. И выбросил на потеху публике…
Она разрыдалась еще сильнее, хотя, казалось, что больше некуда, и бросилась вон из ресторана. Ее сердце разбилось вдребезги, такого предательства от любимого мужчины она не ожидала. Хотелось просто исчезнуть с лица земли. Умереть. Лишь бы эта боль, терзающая душу исчезла.
Сережа догнал ее на выходе:
– Прости… ну, прости меня, дурака, Юль. Я так растерялся, что сам не понял, что творю… прости, пожалуйста… прости….
– Ты… Ты… – Юля пыталась высказать ему свою обиду, но у нее опять не получилось.
Но Сережа все понял и без слов. Он обнял ее, нежно, мягко прижал к себе, и принялся нашептывать на ушко слова извинения. Он говорил, что она самая лучшая на свете, что он тупой идиот, что так повел себя. Он клялся, что такое никогда не повториться. Целовал куда придется.
Одновременно вызвал такси, и повез Юлю домой. Успокаиваться она начала только дома. Сережа, искренне огорченный ситуацией, вынес ее из такси на руках. И на руках же занес домой.
Все это время она не сказала ни слова. Дома Сережа, прямо у порога, встал перед ней на колени, вымаливая прощения. И увидев его у своих ног, такого несчастного и с такой мольбой смотрящего на нее, Юля вдруг поняла, что не может больше сердиться и обижаться. И простила…
– Сережа, – выдохнула все еще всхлипывающая Юля, и тоже встала на колени перед любимым, – Сережа…
Они целовались долго и с удовольствием. А потом, Сережа снова поднял ее на руки и унес в спальню. Не зря говорят, что после ссоры любить друг друга гораздо слаще… Главное, чтобы и раскаяние и прощение были искренними.
Все выходные Сережа не отходил от нее.. Да, она его простила, а вот он сам себя, кажется, нет. Он преданно заглядывал ей в глаза, будто бы боясь снова увидеть так обиду, но она не врала ему. Она, правда, все поняла и поверила ему.