ФЕЛИЦА. Не могу я постоянно фотографироваться. Кто так себя ведет? Люди подумают, что я безумна.

КАФКА. Не понимаю, почему фотографируя себя, человек в глазах других выглядит более безумным, чем фотографируя дверные ручки.

ФЕЛИЦА. Я не фотографирую мои дверные ручки. И зачем вам столько фотографий?

КАФКА. Чтобы я мог изучить ваше лицо.

ФЕЛИЦА. Вы сможете изучить мое лицо, когда приедете сюда.

КАФКА. Но по приезде я не хочу все время всматриваться в ваше лицо. Это покажется вам неприличным.

ФЕЛИЦА. То есть вы хотите приехать в Берлин и не смотреть на мое лицо? А куда будете смотреть? На дверные ручки? Вы хотите проделать такой долгий путь, от Праги до Берлина, и смотреть на мои дверные ручки? Не думаю, что это идет мужчине на пользу, проявлять такой неистовый интерес к фотографиям.

КАФКА. Нет у меня неистового интереса к фотографиям. У меня неистовый интерес к реальности.

ФЕЛИЦА. Фотографии – не реальность.

КАФКА. Тогда у меня неистовый интерес к тому, чем можно заменить реальность.

ФЕЛИЦА. Но почему вы обращаетесь ко мне? Я-то реальная.

КАФКА. Вы уверены? Потому что по собственному опыту я знаю, чем больше ты увлекаешься другим человеком, тем менее реальным он становится.

ФЕЛИЦА. То есть вы хотите, чтобы я ушла?

КАФКА. Но вас здесь нет. Как вы можете уйти, если вас здесь нет?

ФЕЛИЦА. Вот так.

(Свет, падающий на ФЕЛИЦУ резко гаснет).

КАФКА. Фелица? Не уходите. Вы еще не описали мне ваши дверные ручки. Женщины такие странные. Хотя мне все это, возможно, снится. Или я это пишу, а писательство во многом, как сон, только на пальцах остается больше чернил. Мне нужно написать что-то и попять, проснусь ли я.

(ФЕЛИЦА и МАКС с кафе).

ФЕЛИЦА. Я не знаю, что с ним делать. Он безумный?

МАКС. Он не безумный.

ЖЮЛИ (комментирует откуда-то). Он немного безумный.

ФЕЛИЦА. Я никогда не знаю, шутит он или нет. У него маниакальная страсть к подробностям.

МИЛЕНА (комментирует откуда-то). К женщинам он может подходить только боком, как краб.

ФЕЛИЦА. Он одержим съеденным мною на завтрак и точным расположением моих дверных ручек.

МАКС. Нормальность можно найти везде. Если бы я мог писать, как он, меня бы не волновало, насколько я выгляжу странным. Поверь мне, тебе очень повезло, что тебя любит такой человек.

ФЕЛИЦА. Он меня любит? Он тебе это сказал? Он сказал, я люблю Фелицу Бауэр?

МАКС. Таких слов я от него не слышал. Так прямо он никогда ничего не говорит. Но он написал тебе сотни писем, правильно?

ФЕЛИЦА. Это может означать, что он любит писать письма. Я не уверена, что для него важно, кому он их пишет.

МАКС. Он все пропускает через писательство. Непроизвольно и в одиночестве.

ФЕЛИЦА. Если ему нужно одиночество, чего он хочет от меня?

МАКС. Когда он один, ему необходима компания.

ФЕЛИЦА. Но как я могу составлять ему компанию, если меня там нет?

ГРЕТА (комментируя откуда-то). Я должна тебе кое-что сказать.

МАКС. Не так-то легко объяснить его отношения с другими людьми. Однажды мы пытались вместе написать книгу. Для него это было так болезненно. Он совершенно не способен на совместную работу. Посредственность для него неприемлема. Вызывает у него физическую боль. Тот факт, что он тратит так много времени на письма к тебе вместо того, чтобы делать что-то важное, прямо указывает, насколько ты ему небезразлична.

ФЕЛИЦА. Так он хочет только этого? Продолжать писать мне письма?

МАКС. Я не знаю, чего он хочет. Прояви терпение. Ты ему нужна.

ФЕЛИЦА. Не уверена я, что ему кто-то нужен. Я думаю, он будет счастлив, разговаривая с моими дверными ручками.

ДОРА (комментируя откуда-то еще