Наталия Леонидовна Высоцкая, руководитель общества милосердия в тюрьмах «Вера, Надежда, Любовь», посвятила тюремному служению едва ли не полжизни. Она рассказывала:

– Мне седьмой десяток пошел, я для осужденных уже как мама или бабушка. Но каких трудов стоило обрести этот «статус»! Сейчас могу сесть рядом с каждым из них, потрепать по голове, а то и легонько по затылку дать, в шутку, конечно. И они спокойно отреагируют. Но когда двадцать лет назад мы только начинали ходить в тюрьмы, на такой контакт я не рассчитывала – это было бы неправильно истолковано: заключенные видели во мне женщину, и это очень мешало. Я тогда горячо молилась, чтобы Господь меня поскорее состарил, и за несколько лет полностью поседела. И когда впервые в тюрьме мне сказали «бабуля», полегчало…[1]

Напрасно я, повинуясь журналистскому долгу, допытывался:

– Наталия Леонидовна, и все-таки. Что дает тюремное служение вам самой? Какой внутренней перемены это требует?

Наталия Леонидовна смотрела на меня, как добрый учитель на несмышленого ученика:

– А ты приходи к нам волонтером – и сразу все твои вопросы отпадут сами собой.

Думаю, я, как и многие, по-своему приучен помнить о Рождестве – полотнами Эль Греко, повестями Диккенса, стихами Пастернака. В каком-то смысле я к Рождеству даже привык, что логично: западная (в широком смысле слова) цивилизация исторически сформирована христианством; оно вроде и так везде – так зачем на него еще обращать внимание? Но большое видится на расстоянии, и, чтобы самому себе напомнить, какого масштаба событие произошло две тысячи лет назад в Вифлеемской пещере, можно просто представить, а каким был бы мир вокруг меня без Рождества, то есть без христианства?

Скорее всего, я бы мало что знал о правах человека. Ведь появление самой идеи этих прав подготовлено христианством. Как? В эпоху Просвещения философы сформулировали так называемую теорию естественного права: она предполагала, что права человека – явление столь же объективное, как законы природы. Невозможно отменить ускорение свободного падения – точно так же невозможно отменить права человека. Но теория эта возникла не на пустом месте. Любопытно: как так получилось, что сама по себе идея прав человека однажды впервые пришла в голову какому-то мыслителю – причем мыслителю именно европейскому, а не индийскому, например, или китайскому? Дело в том, что этот европейский мыслитель, несомненно, читал Библию – то есть жил с установкой, что человек, во-первых, сотворен Богом, а во-вторых, от сотворения наделен свободной волей – и, значит, правом совершать выбор. Это видно уже на примере первых людей – Адама и Евы: если бы у них не было свободы и права выбора, их было бы бессмысленно искушать – они не могли бы нарушить установление и вкусить плод с запретного древа познания добра и зла.

Далее мыслитель, задумавшийся о правах человека, в какой-то момент приходит к пониманию, что все люди – равны. И это снова подсказано христианством, где все равны перед Богом. Не по своим дарованиям или социальному положению, но равноправны как творения перед своим Творцом. Как брат с сестрой перед своими родителями – в русле христианской идеи Бога как Отца. Неслучайно главная христианская молитва, преподанная людям Самим Христом, начинается словами: «Отче наш…»

Все эти идеи – свобода личности и равноправие людей – справедливо считаются главными завоеваниями демократии. Но они едва ли могли созреть, например, в китайской религиозно-философской системе (где человек – не образ и подобие Божие, а лишь один из элементов природы, «не больше конского волоса», и значит, зачем ему особые права?) или в индуистско-буддистской культуре (где не знают Бога-Личности, перед Которым все люди могли бы быть равны).