– Мы не продаём по одной пластинке.

– Но это полный бред!

– Не понял, синьорина…

– Всё вы поняли. Не надо делать из меня дуру. Вы думаете, если я иностранка, то можно водить меня за нос?

– Синьорина…

– Да, я знаю, что я синьорина, а ты – итальянский жук-навозник!

– Что вы сказали?

– Ничего. Давай своё лекарство уже.

– Как скажете, синьорина…Всего хорошего!

– Иди ты в баню…

Анастасия рассердилась не на шутку. Мучившая её система пищеварения после скандала в аптеке внезапно успокоилась, но мы всё же зашли в магазин и купили воды, чтобы запить таблетки. Рим по-прежнему казался огромным и пустынны, хотя движение на улицах было довольно активным. Мы сели на ещё тёплые от дневного солнца ступени одной из каменных лестниц и обнялись. Я не любил, когда Анастасия с кем-то ругалась, так как в этот момент она теряла всё своё самообладание и становилась похожей на девочку-подростка, которая впервые столкнулась с неприглядной стороной жизни. Однако эта внезапная вспышка гнева сказала мне о том, что депрессия уже потеряла над Анастасией свою меланхолическую власть.

Мы решили ещё немного прогуляться перед сном. Большой и усталый Рим затягивал нас в свою уличную мистерию…

«Где-то в этом городе сейчас и Наталья… Скорее всего, Анна потянула её в ночное кафе или в магазин, работающий допоздна. А я не с ними сейчас… Думают ли они обо мне? Для Анны любые чувства – игра, повод для весёлого приключения, не более. А что они для Натальи? Она много молчит…Только улыбается временами спокойно и глубоко. В ней чувствуется сила и некоторая отстранённость. Именно таких женщин называют загадочными…», – размышлял я пока шёл триумфально большими римскими улицами в компании с выздоравливающей Анастасией.

В отель мы вернулись на втором часу новых суток. Открыв вино и распечатав большую плитку шоколада, мы сели на подоконник распахнутого окна и с наслаждением закурили.

– Тебе лучше? – спросил я после глубокой затяжки Анастасию.

– Да, полегчало.

– А как настроение?

– Нормально.

– Я люблю тебя…

– Не любишь.

– Почему?

– Потому, что появилась Наталья.

– Вот не надо ревновать меня к Наталье.

– А что, может мне к Ане тебя приревновать?

– К фонарному столбу!

– Не увиливай, не надо… Я вижу, что Наталья тебя сильно взволновала. Да и Анна тоже хороша… Строит глазки всем подряд, шлюшка.

– Зря ты хороших девушек обижаешь.

– Это для тебя они хорошие… Для тебя все девушки хорошие…

– Но ведь хороших девушек и правда много…

– Да, с каждым днём всё больше и больше…

– Я же с тобой…

– Только пока… А поманит тебя Наталья или Анна…

– Вот тогда и посмотрим.

– Тогда уже не на что будет смотреть… Уйдёшь ты к другой бабе от меня, вот и всё.

– Не фантазируй.

– Налей мне лучше вина.

Анастасия выпила бокал вина залпом и посмотрела на меня искушающими глазами. Мне хотелось сказать ей, что после её слов о моей неверности, после всех упрёков в мой адрес… Одним словом, я хотел проучить Анастасию отказом от близости, но она уже сняла футболку, обнажив свои смугловатые сочные груди, которые при каждом её движении слегка колыхались, становясь ещё более аппетитными. Я взял её за левую грудь и погладил большим пальцем тёмный, как спелая вишня, сосок. Она запустила руку в мои трусы и начала хозяйничать там со всей страстью. Наш секс на подоконнике, за которым простирался вечерний Рим, был краток, но ярок, как удар молнии в сухое дерево, за которым неминуемо следует пожар.

В качестве любовницы Анастасия подходила мне идеально, однако в 200X году я, не понимая какой роскошный клад мне достался, заглядывался на более утончённых и романтичных девушек. Моему неустоявшемуся сознанию казалось, что где-то там, за поворотом, в неожиданном месте ждёт Муза, которая приготовила для меня красоту богини и ум философа, яркий секс и душевную чуткость, умелые руки и развитую фантазию, тягу к семейной жизни и любовь к шумным компаниям. Признаюсь, что и сегодня, спустя более десяти лет после описываемой здесь истории, я всё ещё не распрощался с мечтами о такой Музе.