– Ладно, не хотите по-хорошему, будем разговаривать по-плохому. Я действительно из милиции! Расследую убийство Евы Германовой. Так что решайте: либо вы говорите со мной здесь, либо немедленно проедем в отделение.

– Из ментовки, говоришь? А документик у тебя есть?

– Конечно.

– Покаж!

– Он… кхм… я его оставила в столе.

Мужички заржали:

– Ха-ха-ха…

– Нашла дураков!

– Да ты на себя посмотри, какой из тебя мент?

– Профурсетка!

– Топай подобру-поздорову.

Отойдя от пьяниц, Катарина вынуждена была признать собственное поражение.

– Эй, тетка, дай сто рубликов, – послышалось сзади.

Полагая, что обратились не к ней, Копейкина даже не соизволила обернуться.

– Тетка, – повторил детский голосок, – дай сотенку.

Двинувшись к «Фиату», Ката почувствовала, как кто-то потянул ее за рукав.

– Ну чего, вам жалко? – проныл перепачканный мазутом парнишка лет десяти. – Вы вон какая богатая, а мне кушать хочется!

Катарина остановилась. Выходит, теткой обозвали именно ее.

– Ты кто?

– Мишка.

– А где твои родители?

– Нету их. Мамашка в тюрьме сидит, а папки у меня отродясь не было.

– И с кем ты живешь?

Мальчуган махнул рукой.

– Нас много, всех не перечислишь. Но в основном я с Толиком и Саньком кантуюсь. Они мои лучшие друганы. Теть, ну дай денежку! Хотя бы полтинничек. Есть охота. Со вчерашнего дня, кроме лаврушки, ничего не жевал.

Катарина протянула парню деньги!

– Бери.

– А еще можешь дать?

– На еду тебе хватит.

– А за информацию?

– Что?

В лукавых глазах паренька заблестел озорной огонек.

– Я слышал, как ты с алканами о Надьке разговаривала. Если дашь еще две сотенки, отведу тебя к нашим. Ирка с Надькой общалась.

– Подожди, кто такая Надька?

– Та тетка, которую убили.

– Ты что-то путаешь, ее звали Евой.

– Не-е, – протянул пацан, – это вы путаете. Убили Надьку, я это хорошо знаю.

Катарина полезла в кошелек.

– Держи. Говори, где Ирка?

– Да вы не бойтесь, я не обману, раз обещал, значит, сделаю. Айда за мной!

Катарина шла за повеселевшим Мишкой минут пятнадцать. Позади остались жилые дома, впереди мелькала стройка, а чуть дальше расположился заснеженный пустырь.

– Куда ты меня ведешь?

– Так к нашим.

– Но там же поле.

– Верно. Мы там живем.

– Прямо в поле?

– Зачем в поле? Под ним.

Ожидая, что Мишка вот-вот даст деру, Копейкина на всякий пожарный взяла его за руку.

– Эй, вы чего? Отпустите! Если парни увидят, они меня засмеют.

– Я дальше не пойду. Зачем ты меня сюда завел? Здесь нет людей.

– Ирка там, – парень вытянул руку вперед.

Остановившись у канализационного люка, Михаил сплюнул.

– Все, притопали. Ну, я пошел.

– А ну, стоять!

– В чем дело? Я вас проводил, теперь мне бежать надо.

– Издеваешься?

– Вы чего, не врубились? Мы внизу живем.

– В люке?

– Ну да. Там тепло, нам по кайфу. Летом в основном на вокзалах тусуемся, а вот зимой там запросто окоченеть можно. В прошлом году Борька заснул под мухой на лавке и дуба дал.

Катарина хотела задать следующий вопрос, но в это время из люка высунулась голова.

– …! – выругался неизвестный. – Мишка, какого ты орешь здесь?

– Серый, все в порядке. Я тетку привел.

– А за хреном она нам?

– Она к Ирке. Ты, это… проводи ее, а то она трясется от страха, – засмеявшись, Михаил был таков.

Голова окинула Катку оценивающим взглядом, после чего пробурчала:

– Заваливайся.

– Куда?

– … три раза! Сюда! Че, отупела совсем?

– Я туда не полезу.

– Тоды покедова. – Голова исчезла.

– Не уходите. Мужчина! Вы меня слышите? Позовите Ирину.

– Да иди ты, – послышалось снизу.

– Я заплачу.

Аргумент подействовал. Голова нарисовалась вновь.

– Сколько дашь?

– А сколько хотите?

– О!.. Вижу, ты человек правильный. – Серый наконец соизволил вылезти из люка.