И фриц быстро продиктовал одиннадцать цифр, развернулся и ушел, а я так и села, тыщу раз про себя повторяя номер его телефона.

– Салфетку всегда раскладываем на коленях. Всегда, – маман в стотысячный раз заставила взять гребанную салфетку, развернуть, не встряхивая («что ты её трясешь? Ты же не прачка!), правильно разложить на коленях, лицевой стороной к себе.

– Теперь предположим на тебе неприлично короткая юбка. Как ты разместишь салфетку?

– Ну-у… Э-эээ… Так же?

– Нет, деточка. До этого ты раскладывала ее квадратом, а в коротких платьях или юбках салфетку раскладываем ромбом.

– Нахрена? – оговорилась я и сразу прикрыла рот рукой, но поздно.

Маман безапелляционно кинула взгляд на мой блокнот и я старательно вывела там очередной минус балл. За час чаепития до чая мы еще не добрались, а он уже мне обошелся в пятьсот рублей.

– Затем, Елена, что если кто-то наклонится под стол, уголок салфетки целомудренно прикроет неприличный вид из-под юбки.

– Зачем кому-то подглядывать под столом? – не доходило до меня.

Аделаида Марковна закатила глаза прям как её сын-профессор.

– Вилку уронит, или еще что. А был случай, когда папарацци охотились за снимками очень важной политической дамы, чтобы скомпрометировать ее, так те инсценировали так, чтобы сделать фото под столом! Представляешь?

Она округлила глаза, прижала к пышной груди ладонь и смотрела на меня.

– А нах… хкой она короткую юбку то напялила? Ходила бы в длиной.

– Об одежде мы поговорим позже. Нам нужно будет подробно разобрать гардероб каждой уважающей себя фроляйн. А сейчас вернись к салфетке и разложи ее ромбом.

– Кто проверять под столом будет, правильно угол прикрыл мне междуножье или нет? Я то могу спустить салфетку ниже. А могу приподнять.

– Зачем проверять? – растерялась маман.

– Ну а как я пойму, что всё там прикрыла, если никто не посмотрит и не скажет?

Вот не думала, что маман решит, что я ей предлагаю лезть под стол, но когда она пошла в отказ, уже я по-немецки закатила глаза и предложила загнать под стол Ганса.

– Хер-Ганс, выручайте. Вам и надо-то только разок посмотреть, чо там видно.

До вечера я успела дохрена! И чай холодный хлебнула и своему немцу позвонила с городского телефона. Ну и довела маман до срыва, требуя точно восстановить сцену про папарацци и скандального фото достойной фрау.

Ганс исподтишка ржал.

Зато вечером Аделаида Марковна отыгралась на мне по полной.

– Мутер, спокойнее. Неужели Ганс залез под стол?

– Э-э, тут вышло недоразумение, Андрэ…

– Да или нет?

Я краем глаза засекла, как Ганс бочком-бочком покинул комнату.

– Скорее да, чем нет, но…

– Мама! Я оставил на тебя девчонку, чтобы обучить её манерам, а не перенять их у нее!

– Ты не дослушал. Я же говорю, недоразумение!

Мой фриц и так вернулся пережеванный, а сейчас совсем терял человеческий вид! А мне с ним еще ужинать. Я прям нервничать начала.

– У Ганса упала вилка и…

– Ты, должно быть, шутишь?

– Прости, Андрэ. Ничего такого. На ней был длинный подол.

– Задранный, чтобы соблюсти точность, – не смогла сдержаться я.

– Какую к чертям точность? – побагровел фриц.

– Историческую!

В результате, взбешенный разговором с нами, хер-профессор влепил мне еще минус три балла и гаркнул, чтобы я ждала его на террасе с выполненными заданиями.

Но я была совсем не согласная. Отметок отрицательных не бывает!

– Так ведь, Аделаида Марковна?

– Мда… Теперь я понимаю, почему у меня до сих пор нет внуков. Не с его характером.

Тут я могла только поддакнуть.

– Если что, спиши там пять баллов за ругань, но не спорь с ним. Будь послушной. Так он быстрее придет в хорошее расположение духа, – подмигнула мне маман на прощание, но у меня уже созрел более качественный план, как задобрить мужчину.