– Да, и еще мое условие: тех ребят, волонтеров, которые раздают пищу – не трогать! Это понятно?
– Это пускай решит Сенька!
– Отлично, передайте ему это!
«Профсоюзные лидеры», получив из рук Виталия в машине пачку банкнот, ушли довольные и хитро посмеивались.
– Это серьезные люди, – произнес помрачневший телохранитель, – у них связи в прокуратуре и милиции. Их так просто не прижмешь. Они связаны с весьма влиятельными лицами, имена которых слишком известны.
– Да, я знаю, – отвечал Белосельский, – сегодня я вынужден согласиться на условия этих вымогателей. Но те семена, которые я посеял сегодня, скоро дадут всходы. Мне нужен мой фонд и то, что я делаю. Я знаю, что на этом эти мерзавцы не остановятся. Пока я еще слаб, чтобы бросить им вызов. Но очень скоро у меня будет такая власть, что я поставлю на колени не только таких, как Сенька, но и более могущественных мерзавцев!
– Каким же образом?
– Ты все скоро узнаешь, а пока что нужно заручиться поддержкой влиятельных людей. Ты все узнаешь, но не сразу…
– Хорошо Вы его встряхнули! – не унимался Виталий. – Я уж думал, Вы его задушите. Я и не подозревал, что в Вас такая сила.
– Пустяки, – прервал его Белосельский, – видишь ли, после той катастрофы я обрел некоторые способности, о существовании которых я сам и не подозревал. Ты еще многого обо мне не знаешь…
– Но это все равно очень опасные люди, и так просто их не запугаешь, они могут…
– Они бессильные против меня, поверь.
– Такими трюками их не запугаешь, все равно им придется платить – и немало. А средства не беспредельны. Надеюсь, Вы знаете, что делаете, шеф.
– Вижу, Елена ушла, – воскликнул Белосельский, меняя тему разговора, – что ж, жаль… подожди меня здесь…
Он миновал арку, ведущую в один из мрачноватых дворов, который всем своим видом свидетельствовал об упадке и запустении. Здесь, на площади около ста квадратных футов, кипела настоящая работа. Несколько волонтеров во главе с рослой матроной раздавали пищу всем тем, кто в ней нуждался. Толпа обездоленных выглядела поистине удручающей: казалось, это были бродяги со всех концов города; их лица, красные как кирпич, хранили отпечаток горя и лишений. Белосельский видел десятки блуждающих глаз, лес протянутых рук, с жадностью поедающих хлеб и перловую кашу… Увидев молодого человека, рослая матрона (по-видимому, служительница Красного Креста) передала свой пост одному из волонтеров, подошла к Белосельскому и воскликнула с металлической интонацией:
– Нам здесь долго не продержаться… Вчера и сегодня захаживали бритоголовые ребята.
– Да, я знаю, – отвечал Алексей, – я с ними договорился… какое-то время они вас не тронут… Но все равно вам нужно другое место. Вы сможете это организовать без меня? Что касается финансирования…
Он вынул из кармана свою визитную карточку и написал что-то на ней.
– Держите, придете в мой банк и там Вам откроют счет.
Рослая матрона внимательно посмотрела на Белосельского.
– Я благодарна Вам…
– Счет будет открыт на Ваше имя, я уверен, что средствами Вы распорядитесь во благо… пока что я мало кому могу доверять, но Вам я верю.
– Могу я спросить? Почему Вы это делаете? В Вашем возрасте? Это нетипично, тем более в наше нелегкое время.
Белосельский улыбнулся и ничего не ответил.
– Сделайте все как нужно. Если Вам что-то понадобится, звоните мне, не стесняйтесь.
Глава 8. Отец невесты
Отец Елены, человек лет пятидесяти, благообразный, с седеющей бородкой, но живыми и умными глазами, в безукоризненном костюме, направился лично навстречу гостю. Он, казалось, сделал над собой усилие и даже позволил себе улыбаться молодому человеку. Белосельский, в свою очередь, войдя, окинул взором старомодный офис, сохранивший отблеск ушедшей эпохи – выцветшие пожелтевшие мебель и диваны, нелепо висящие шторы и фотографии вождей на стенах.