По сведениям, которые предоставляла агентура, она различалась на «ценную», заслуживающую доверия, и «начинающую», которую еще необходимо было проверять и заинтересовывать в секретном сотрудничестве.

В числе ценной агентуры выделялась «перекрестная агентура», использовавшаяся для проверки поступающей от агентов информации и самих агентов.

Имелась и «подсадная агентура» – секретные сотрудники, которые подсаживались в камеры к арестованным как для получения информации о лицах и фактах, так и для склонения арестованных к откровенным показаниям.

Следует отметить, что в ведомственных нормативных актах выделялись и другие виды агентуры, например заграничная агентура[219].

Использовалось и понятие «доверенное лицо» применительно к лицам, оказывающим содействие органам сыска. Так, например, в предписании московского градоначальника А. А. Адрианова полицмейстерам и приставам от 24 декабря 1910 г. об усилении наблюдения за обывателями, направленном в копии начальникам Охранных отделений и Сыскной полиции, предписывалось полицмейстерам и приставам «в гостиницах, меблированных комнатах, заезжих дворах, общежитиях и т. п. неотступно следить за всеми жильцами, имея для сего доверенных лиц из числа прислуги и оказывать в этом отношении полное содействие Охранному отделению[220]».

Секретные сотрудники вербовались из представителей всех классов и сословий: рабочих, крестьян, студентов, врачей, журналистов, священников, офицеров, различных чиновников, купцов, адвокатов и даже членов Государственной Думы[221]. Так, секретными сотрудниками были депутаты Малиновский, Шурханов, Ильин[222].

Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры, составленная Московским охранным отделением, определяла, что секретные сотрудники должны быть постоянными и своевременно удовлетворяться определенным ежемесячным жалованьем, размер коего находится в прямой зависимости от ценности даваемых ими агентурных сведений и того положения, которое каждый из них занимает в организации. При этом отмечалось, что «весьма полезно поощрять денежными наградами тех сотрудников, которые дают определенные и верные сведения, способствующие удачам ликвидаций».

В Инструкции нормативно закреплялась возможность «отслеживания» противоправной деятельности, контроля за ней в течение определенного периода времени для выбора наиболее удачного времени реализации собираемых материалов, и только в отношении действий по ликвидации террористов и грабителей содержалось требование о том, что «не должно допускать излишнего промедления». В частности, в Инструкции указывалось, что все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центров революционных организаций и к уничтожению их в момент наибольшего проявления их деятельности, и, соответственно не следует ради обнаружения какой-либо типографии или мертволежащего на сохранении склада оружия, «срывать» дело розыска. Согласно данным в Инструкции рекомендациям изъятие этих предметов только тогда приобретает ценность, когда они могут послужить изобличительным материалом против видных революционеров, дающим полные основания для привлечения их к дознаниям или следствиям, чем и будет достигнута конечная цель розыска – уничтожение организации.

Лучшим показателем успешной и плодотворной работы лиц, ведающих розыском, Инструкция признавала отсутствие в местности, вверенной их надзору, бомб, различных складов, типографий и пропаганды, отмечая, что эти результаты «могут быть достигнуты только при серьезной осведомленности и при умении систематически и разумно пользоваться этими знаниями».