Отрицая волевой характер этого взаимодействия, А. А. Рубанов тем не менее наделяет систему некими физическим свойствами, посредством которых она и осуществляет данное взаимодействие. В конечном итоге, указанный подход не имеет ничего общего с диалектическим пониманием природы права и методом проведения теоретического исследования. Если бы автор применил системно-структурный метод, то неизбежно пришел бы к выводу, что национальная правовая система служит элементом надстройки системы внутригосударственных отношений, ключевым элементом которой, в свою очередь, является государство. Комплекс взаимопереплетенных и взаимовлияющих связей и отношений, формирующих некую целостность – систему, при ее функционировании порождает надстройку, в том числе и право, которое само обладает системными признаками и выступает в качестве системы. Правовая система, и в этом ее специфика, конечно же, обладает определенной самостоятельностью, но главное ее предназначение не в этом, а в том, чтобы правовыми средствами обеспечить функционирование системы внутригосударственных отношений. Правовое регулирование происходит при взаимодействии элементов указанной системы – государства, совокупностей людей и социальных групп. И волевой момент проявляется именно здесь, на этом уровне. Право же призвано опосредовать своими специфическими средствами проявление волевых свойств элементов системы, в основе которых лежат потребности и осознанные интересы субъектов социальных отношений. Иной подход означает только одно – что те или иные свойства и природу правовых явлений придется объяснять из природы и свойств самой национальной правовой системы, а не из сущности опосредуемых ею отношений. А это отнюдь не способствует получению объективного знания об изучяемых явлениях, а напротив, может завести в тупик, примером чему служит вся история исследований проблемы публичного порядка.

Как уже отмечалось, речь идет именно о широкой постановке вопроса – в системе социально-экономических отношений общества, так как до настоящего времени не завершены дискуссии о природе международного частного права как специфичного правового явления, находящегося на стыке межсистемного регулирования.

В науке международного частного права можно встретить три основных подхода к определению места международного частного права в системе социально-экономических отношений общества.

Исторически первый подход был основан на отнесении международного частного права к международному праву.

Основоположником указанного подхода в российской науке можно считать одного из первых российских ученых – специалистов в области международного частного права А. Н. Стоянова, который еще в 1875 г. писал, что случаи, когда происходит столкновение между иностранными законами составляют «целый отдел в науке международного права»[164]. В дальнейшем такой подход был поддержан П. Казанским. По его мнению, «международное гражданское и международное публичное право входят, как части, в более широкое понятие просто международного права, совершенно подобно тому, как русское гражданское и русское публичное право входят, как части, в понятие права Российской империи»[165]. А. Н. Мандельштам считал, что «часть международного права, наиболее нуждающаяся в кодификации, несомненно та, которая касается международных сношений индивидов»[166]. В советский период названный подход был поддержан С. Б. Крыловым