Будем же при обосновании права исходить из того высшего закона, который, будучи общим для всех веков, возник раньше, чем какой бы то ни было писаный закон, вернее, раньше, чем какое-либо государство вообще было основано»^>110.

«…Это будет более правильно, – соглашается Квинт, – и более разумно ввиду особенностей нашей беседы»^>111.

«…То, чего ты ждешь, Квинт, – заключает Марк, – и есть предмет нашего рассуждения. О, если бы это было мне по силам! Но дело обстоит, конечно, так: коль скоро “закон” должен исправлять пороки, а в доблестях наставлять, то из него следует выводить правила жизни. Таким образом, матерью всех благ становится мудрость, от любви к которой и произошло греческое слово “философия”, а философия – самый благодетельный, самый щедрый, самый лучший дар бессмертных богов, принесенный ими человеку. Ведь это она одна научила нас как всем другим делам, так и самому трудному – познать самих себя; смысл и значение этого наставления так велики, что его считали изречением не человека, а дельфийского бога»^>112.

Таким образом, политический идеал Цицерона – это смешанное государственное устройство, сочетающее элементы монархии, аристократии и демократии. Образцом такого государства он считал Римскую республику, поддерживаемое «согласием сословий», «единомыслием всех достойных», т. е. таким блоком сенатского и всаднического сословий против демократии и претендентов на монархическую власть. Человеческий идеал Цицерона – это «первый человек республики», «умиротворитель», «блюститель и попечитель» в эпохи кризисов, сочетающий в себе греческую философскую теорию и римскую политическую (ораторскую) практику. Образцом такого деятеля мыслитель считал себя. Его философский идеал – соединение теоретического скептицизма, не знающего истины, допускающего лишь вероятность, с практическим стоицизмом, неукоснительно следующим нравственному долгу, совпадающему с общественным благом и мировым законом^>113.

По-своему излагал мысли о правовом государстве крупный римский писатель и государственный деятель, сторонник Юлия Цезаря Гай Саллюстий Крисп (86–35 гг. до н. э.). Среди первых политических сочинений Саллюстия – два письма к Цезарю, написанные в жанре увещевательных посланий. Но значение этого сочинения выходит за рамки заявленной формы: оно является самостоятельным сочинением по вопросам философии права и государства. «Политическая программа, изложенная в письмах к Цезарю, исходит из предпочтения диктатуры одного олигархии, власти немногих, и по направленности созвучна целям самого Цезаря, врага оптиматов». С этой позиции «Саллюстий лишь усиливает те доводы, которыми уже руководствовался номинальный адресат его послания. Олигархия, как порождение алчности, упадка нравов, олицетворяет неправовое начало в государственном устройстве. Вера в умелого и справедливого правителя, способного обуздать беспорядки, персонализируется в личности Цезаря и оказывается продуктом самого жанра увещевания (suasorium)». Аналогична «критика стяжательства, поразившего римское общество после победы над Карфагеном и превращения Рима в ведущую державу Средиземноморья, никак не согласуется с поведением самого автора, который в свою бытность проконсулом в Африке (45 г. до н. э.)» заимел «огромное состояние», используя не совсем правовые методы. «Риторические и идеалистические элементы в письмах Саллюстия являются необходимыми формами выражения подлинного стремления к свободе римского народа, которое и составляет основное содержание этих текстов». По сути «единоличная форма правления, отрицающая олигархию, выступает у Саллюстия концентрированным выражением права и справедливости в публичной сфере, поиском которого была озабочена римская интеллигенция эпохи гражданских войн»