Вся предыдущая история корейской церкви[91], говорит автор брошюры, история в некоторых отношениях беспримерная, написана кровавыми буквами. История эта громко заявляет о том, какою массою крови и ужасных бедствий, гонений, приобрели и отстаивали корейцы свое верование[92]. И не только отстаивали, но и отстаивают, ибо пролитие крови христиан-корейцев и гонения на них не прекращаются до наших дней. И еще недавно (1900 г.) на острове Квельпарт и на островах юго-западного побережья Кореи произошли неслыханные по жестокости избиения христиан озверевшей грубой чернью, науськанной злонамеренными людьми из-за угла.

Объяснить такие исторические факты увлечением, расчетливостью или стечением обстоятельств, заставляющих корейцев испить мученическую чашу, никак нельзя: того не допускают и многократность, и длительность событий, и самая широта и глубина исторических фактов. Автор брошюры утверждает, что если проследить историю корейской церкви, то мы встретим не мало фактов, говорящих не только о религиозности корейцев и расположению их к христианству, но и о богатстве их религиозной натуры, о способности их к героизму как высшему проявлению духа[93].

Насколько правильно это мнение почтенного автора, не беремся судить. Мы знаем, что в характере каждого народа есть положительные и отрицательные стороны, следовательно, определять религиозные наклонности народа на основании стойкости прежних мучеников едва ли правильно. Не будут ли такие выводы поспешными?

Вообще, нужно сказать, о. Павел идеализировал корейцев, он ожидал от них какой-то особенной религиозной восприимчивости, надеясь, что они вот-вот соединятся с верою во Христа и единовременно с сим приобщатся к культурным нациям мира. Насколько осуществимы были эти мечты, будущее покажет. Во всяком случае, он стремился осуществить их на деле и ради них трудился не за страх, а за совесть так, как подобает доброму, примерному миссионеру.

Желая дать возможность корейцам-христианам молиться на родном для них языке, о. Павел не замедлил удовлетворить эту насущную потребность переводами богослужебных книг с русского на корейский язык. С этой целью он исправил часть переводов, начатых о. Хрисанфом, другую, недостающую, восполнил собственными произведениями. Помогал ему в этом деле учитель миссийской школы (потом священник) Иван Кан, довольно образованный кореец, достаточно хорошо владеющий русским языком, т. е. человек более или менее пригодный для выполнения означенной цели.

Работа по переводам шла почти изо дня в день в течении пяти-шести лет. За этот сравнительно короткий срок о. Павел успел во многом. Так, между прочим, он перевел: краткий молитвослов, часослов, сборник паремий, служебник, требник, избранные песнопения из Октоиха, Цветной и Постной Триоди[94], праздничной Минеи, последование ко св. причащению, чины молебного пения и панихиды, краткую священную историю, катехизис и т. п.[95]. Часть переводов отпечатана и вышла уже несколькими изданиями, часть остается в рукописях и ждет своей очереди выхода в свет[96].

По мере исполнения трудов по переводу, богослужебный славянский язык стал заменяться корейским и с 1910 г., когда работа была более или менее закончена, туземный язык вошел в свои права, т. е. богослужение стало совершаться на родном корейском языке, понятном для туземного населения, за исключением великопостных служб, которые остались не переведенными.

Нет сомнения, что труд этот, огромный по своему значению и объему, требовал большой усидчивости и зоркого внимания, но личность переводчика сама служила поручительством за добросовестность исполнения работы. Правда, в переводы вкрались кое-какие ошибки и неточности, но все это, думается, при пересмотре труда более компетентными лицами со временем будет исправлено, и все недостатки и шероховатости будут устранены.