Выдержав короткую, победную паузу, Сашка, посмеиваясь над моим непонимающим взглядом, как бы, между прочим, пояснил:

– А ты думал я только морды бить могу да собак чужих выхаживать? Хочешь верь, хочешь нет, она сама мне на счёт телефона цыканула. Правда, есть один неприятный момент – лицо парня как-то вдруг снова стало серьёзным.

– Ревнивец муж и ребёнок? – сочувственно предположил я.

– В яблочко, – подтвердил мои слова Сашка. – Но ведь одно знакомство с такой красавицей уже дорогого стоит, верно? А если ещё учесть нашу взаимную симпатию, то здесь явно что-то наклёвывается.

– В смысле? – не поняв, спросил я.

– Да в самом прямом, – усмехнулся Сашка. – Ты давай, братан, решай быстрее, на вокзал тебя, или всё же выручишь меня.

– Ладно, – после короткого колебания выдал я. – Уговорил, но есть одно условие, ты подробно рассказываешь, где научился так выразительно работать кулаками, а заодно даёшь мне несколько полновесных уроков. Я сам в юности боксом занимался, потому знаю цену хорошего удара.

– Забили, – радостно протянул мне руку парень. – Но предупреждаю, никаких секретов у меня нет. Поставить хороший удар под хорошим присмотром вполне реальное дело, но есть заковырка одна: сможешь ли ты реализовать его на практике. Всем людям что-то даётся от рождения: у кого глотка лужёная, кто-то читает с завязанными глазами или изобретает хрень всякую, а мне, как видишь, подфартило чуток в другом. Пойми, дело тут вовсе не в каких-то супер тренировочных процессах, хотя и это немаловажно, а в том, как работает твой мозг в экстриме. Поверь, знавал я парней, которые на тренировках часами месили мешки, а в перерывах кирпичи в пыль дробили, а зайдя в ринг, не могли показать ничего стоящего и выразительного. Потому как мозг настоящего нокаутёра, в бою отключив всё лишнее, за долю секунды должен просчитать максимальную концентрацию       силы удара кулака, именно в момент соприкосновения его с целью.

– А ты, Санек, часом не вышибалой в каком-нибудь частном заведении работаешь или, что более реально, телохранителем? Сейчас ведь это сверхмодно, – перебил я его, отмечая все более нарастающий интерес к своему новому знакомому.

– А вот сейчас мимо ушло, – усмехнулся Сашка. – Не выношу разруливать чьи-то проблемы, особенно если это в обязаловку, да ещё за деньги.

– Тогда ты в боксе преуспел и, наверняка, какой-нибудь чемпион, – не унимался я, вызывая парня на откровенный разговор.

Водителя мой последний вопрос зацепил точно. Больше минуты он что-то молча обдумывал, затем, вероятно, взвесив все за и против, на секунду оторвался от дороги и внимательно посмотрел мне в глаза. – Для меня, кореш, это больная тема, но, если тебе так интересно, могу кое-чем поделиться, а там делай выводы сам.

– Мне было четырнадцать, когда наша дворовая пацанва затащила меня в зал классической, а как сейчас говорят греко-римской борьбы, – неспешно повёл свой рассказ Сашка, не отрывая свой взгляд от дороги. – Добросовестно отдав этому виду спорта два полных года, я успел зарекомендовать себя как довольно перспективный спортсмен с хорошим будущим. Возможно, так бы оно и случилось, но однажды в нашем зале обосновалась секция бокса. Тренера, не очень довольные таким соседством, тут же поделили помещение надвое и заключили устный договор, по которому боксёры не должны вступать на наш ковёр, а мы не должны прессовать их мешки и груши. И вот тут во мне словно бес проснулся. Кулаки Санька не просто чесались, а натурально горели огнём при одном виде этих кожаных боксёрских снарядов. Сдерживал я себя ровно две недели, а потом сломался. Решение проблемы пришло быстро. Как-то после очередной тренировки я предложил своему наставнику делать перед каждым занятием влажную уборку спортзала. В результате чего вместе со шваброй и ведром я без труда заполучил второй комплект дверных ключей от помещения.