Учитывая вышесказанное, можно выделить следующие основные черты, характеризующие государственную правовую систему в первые годы Советской власти: праву была предназначена чисто служебная (а точнее обслуживающая) роль; вопрос о законности (как о публичном правовом режиме, ограничивающим как индивидуальную свободу, так и государственную волю) вообще не ставился; подчеркивалась свобода администраторов и судей отступать от требований нормативно-правовых актов по мотивам целесообразности; допускалась (а в ряде случаев и поощрялась) децентрализация правотворчества, когда судьи на местах решали, кого и за что судить; и, наконец, главное – в рассматриваемый промежуток времени государственной властью был признан абсолютный приоритет политической точки зрения над юридической. По словам Н. Неновски, в этот период государство как суверенная власть в определенном смысле сливается с диктатурой пролетариата, проявляется как ее орудие. «Над ним не стоят никакие законы, никакие верховные абстрактные естественно-правовые принципы, которые могли бы его связать абсолютным образом. Никакой закон не может связывать выражение воли господствующих классов. Всякий закон, включая конституционный, в любое время может быть изменен или отменен, если потребности классового господства вызовут такую необходимость»[102].

Отождествление государства с диктатурой властвующего класса имело двоякую задачу. Во-первых, по существу, вне закона были объявлены представители «враждебных» классов, практически лишенные советской властью гражданских прав. Во-вторых, правовая безответственность государства, неприятие абстрактных, естественно-правовых принципов означала, что и господствующий класс находится в полной зависимости от властной воли диктатуры, которая использует свои полномочия не по закону, а в соответствии с интересами революции.

Следующий этап развития советской правовой системы может быть условно назван этапом укрепления советской законности. Данный этап характеризовался следующими основными чертами:

1) признавалось недопустимым правотворчество на местах;

2) нормативно-правовым актам центральной (федеральной) власти придавался общеобязательный характер;

3) за нарушения декретов или за неточное исполнение предусмотренных ими директив предусматривались жесткие юридические санкции. В этот период понятия «право» и «закон» начинают рассматриваться практически как тождественные, поскольку правом является возведенная в закон воля государства.

В результате вытеснения нигилистического отношения к писаному праву идеями А.Я. Вышинского, по мнению которого «при социализме законность достигает вершин своего развития» и представляет свод четких социалистических законов, которые пользуются авторитетом и у работников юстиции, и всего населения в целом[103], в стране сформировалась и укрепилась система тоталитарной законности, в которой соуживались казалось бы взаимоисключающие положения: с одной стороны, отрицание традиционных правовых ценностей (объявленных буржуазными и, в силу этого, ложными), а с другой стороны, насаждение принципа общеобязательности закона. При этом так же, как и в императорском праве, понимание закона носило неоднозначный характер.

Термин «закон» в СССР стал использоваться не только в субстанциональном/обобщающем (как в Империи), но и в конкретном/формально-юридическом смысле[104]. Говоря о видах законов в СССР, можно назвать: законы (О гражданстве СССР 1938 г.; О порядке ратификации и денонсации международных договоров СССР 1938 г.; О защите мира 1951 г. и др.); основы законодательства и судопроизводства