– Ты в порядке? – интересуется Иван, забирая чемодан. – Бледная какая-то.

– Укачало.

– Тогда сиди, не хватало, чтобы ты еще мне там в обморок упала.

– Я тебе кисейная, что ли, чтобы при виде трупов в обморок падать? – выкарабкавшись из машины, беру чемоданчик и закрываю дверь. Морозный воздух как нельзя кстати. Мозги сразу встают на место, и тошнота бесследно уходит. А как только мы оставляем за собой вереницу машин, открывается вид на часовню и кладбище. Иван таинственно подмигивает. – Не вздумай сказать, что к работе мы приступим после дневной молитвы.

– Не буду.

– Мы же приехали не свечи ставить за упокой тем, кто был на этой неделе? – вот нравится мне Иван тем, что в серьезных ситуациях может улыбаться как дурак. Особенно сейчас это ну вообще не к месту.

– Не улыбайся, ты так на серийника похож. Наверное, священника грохнули за взятки. Негоже в церкви хранить золотые купола.

– Смотри, к нам надвигается девяносто килограмм высокомерия и самоуверенности.

– Вообще-то, он мой муж, если что.

Пожав плечами, Ваня перекрестился и вошел в храм, я же осталась около дверей и смотрела на приближающегося ко мне Демьяна. Какой-то он злой, еще не подошел, а я уже чувствую.

– Ты здесь, – заявляет мне раздраженно. Я даже немного растерялась.

– Я на службе, так же, как и ты, – хватаюсь за большую кованую ручку и пытаюсь потянуть на себя, но Ян не дает, берет за руку и уводит подальше. – Ты чего делаешь, мне надо идти работать!

– Сказал же, не приезжать на места преступлений.

– Не волнуйся, мозги, растекшиеся по мраморному полу, я как-нибудь переживу. Ян, ну отпусти, люди же смотрят. Ты ведь понимаешь, его все равно на вскрытие привезут.

– Кого?

– Священника. Или там не священник?

Открывается дверь храма, и я вижу любопытную голову Ивана, который взглядом отыскивает меня среди толпы. Потом машет, подзывая, и Ян нехотя отпускает мою руку. Мне становится как-то не по себе, стоит только подойти к двери, которую придерживает Иван.

– Тебе это не понравится.

– Ты хоть раз слышал мои возгласы радости на вскрытии?

Никогда не ходила в церковь и религиозностью не отличалась, но почему-то сейчас задумалась над тем, что вошла без платка, и если бы у меня были месячные, я могла бы пройти?

Тьфу, о чем я вообще думаю. Это ко мне не относится.

Тогда почему такое говенненькое чувство ощущается над макушкой?

Хотела бы я сказать, что ничто так не заставляет опустить к полу твой взгляд как лик святых на фресках, которые смотрят на тебя с осуждением. Но и ничто еще так неотвратимо не приковывало мой взгляд к эпицентру сегодняшнего события.

Наверное, каждый, кто вошел сюда на секунду, усомнился в нестабильности своей головы и наличии неврастении. Ибо как еще можно объяснить первые мгновения пребывания чего-то сверхъестественного перед твоими глазами. Да и что может быть чудотворнее ангела в храме?

У центральной части прямо перед нами стояла фигура, у которой за спиной были крылья бо՜льшего размера, чем распятый Иисус, нарисованный на стене по левую сторону от меня. И не знаю, что сейчас больше поражало: убийство или рядом стоящий сын божий, который словно шепотом бранил меня за грехи.

Я еще начала думать, что сделала не так.

Встрепенувшись и сжимая в руке ручку от чемодана, прохожу вперед, вслед за Иваном, стараясь сконцентрировать все внимание на невероятно красивой, но мертвой фигуре, которая не уступает произведению искусства.

– Что тут скажешь, – встав напротив ангела и печально всматриваясь в закрытые глаза, мне вдруг начинает казаться, будто знаю ее. – В нашем городе разгуливает убийца. Нас должно радовать, что он религиозный?