Прямой наводкой я рванула в сторону коридора, свернула в незаметный поворот и оказалась у дверей женского туалета.

Дернула ручку.

Закрыто.

Постояла с минуту и, на свой страх и риск, затарабанила в дверь:

– Ира? Ты тут? Наташа? Светик?

Несколько долгих секунд, показавшихся мне вечностью, ничего не происходило. Только музыка, доносящаяся фоном из темного коридора, и мое тяжелое взволнованное дыхание. А еще стук сердца, набатом отдававшийся в ушах.

– Ника? – раздалось тихое из-за двери. В проеме мелькнула темная шевелюра Наты. – Ника!

Подруга бросилась на шею, обняла крепко, опасливо осматривая пространство за моей спиной:

– Ты одна?

– Да.

Она втянула меня за руку внутрь и облегченно выдохнула. Щелкнул замок на двери.

– Что у вас стряслось, Наташ? Где девчонки? Ну же, рассказывай, не тяни!

Ната кисло улыбнулась, размазывая потеки туши на щеках. Опухший нос и красные глаза явно указывали на то, что она плакала.

– Хреново все, Ник. И ты правильно сделала, что не пошла с нами. – Она отвернулась, уставившись пьяным взглядом в пол.

– Где Ира? Где остальные? – тряхнула ее за плечи, пытаясь привести в себя.

Наташа плохо контролировала себя. Она словно выпадала из реальности. Сознание плавало. Она то начинала глупо улыбаться, закатывая глаза, расслабляясь и обмякая, то снова брала себя в руки и начинала понимать, что творится вокруг.

– Наташа, мать твою! – Я смочила ладони холодной водой и похлопала ее по щекам. – Ну же, давай! Але? Что ты пила? Курила? Где остальные девочки?

На мгновение взгляд подруги прояснился. Она оглянулась, удивленно хлопая глазами. Тряхнула головой.

– Ира в туалете. Ей плохо. Рвет. Света и Настя с ними остались. Там наши вещи. Сумочки. Документы. Ключи. Все, короче. Я сбежала с Натахой, когда ей стало нехорошо. Они… они…

– Кто они? – удерживая ее лицо руками и не давая снова "поплыть" взгляду, выпалила я. – Черт, Наташа, чем вас накачали?

Она не пьяна. Вернее, не настолько, чтобы ее так вело. Да и не видела я, чтобы подруга настолько увлекалась спиртным. Максимум пару коктейлей, да и то слабоалкогольных. А тут…

В кабинке туалета послышались характерные звуки рвотных спазмов.

– Я не знаю, кто они, – покачала головой Ната. – Мы познакомились на танцполе. Их трое. Высокие, крепкие ребята. С татухами. Светка флиртовала с одним из них, она же и привела их к нам. Они заказали какие-то напитки, а потом все началось.

– И? Что дальше? Наташ! Наташа? Что началось? Смотри на меня!

Подруга снова "улетела".

– Ирке плохо. А я не знаю, кому звонить, – раскачиваясь, прошептала она.

– В "скорую"! – кинула со злости.

– Не надо, – прилетело хриплое в спину.

Ира стояла на коленях, держась за унитаз. Бледная, дрожащая, сгорбленная. Длинные волосы спутанными колтунами облепили лицо. Босоножки на высоких шпильках валялись рядом.

В воздухе витал резкий кислый запах.

– Ирочка, солнце мое? – кинулась к ней, хватая за холодные руки. – Слышишь меня? Слышишь?

Она не слышала. Или не понимала. Глаза стеклянные, дыхание рваное, тело то и дело сотрясают конвульсии. Вцепившись мертвой хваткой в ободок унитаза, она вряд ли вообще что-то соображала. Дышала часто, икая и сглатывая слюну, а мне от ее вида стало страшно.

В прошлом году прямо на танцполе скончалась девочка от подобной дряни. То ли организм так отреагировал, то ли смешала с алкоголем, то ли еще чего. Я была знакома с ней. Мы учились в одном универе.

Я тогда долго не могла прийти в себя после ее смерти, не понимая, почему никто из тех, кто был с ней рядом, вовремя не вызвал скорую помощь? Почему не отреагировали, продолжая равнодушно смотреть, как ее ломает и корежит? Как она задыхается на их глазах?