Виек невольно торжествовал, видя слабость противника. Он надменно кривил губы, хоть сам давно уже сбил себе все костяшки до кровавых мозолей, да и ноги едва его слушались, но чувство собственного превосходства довлело над ним. Для Лантеи это было очевидно даже со зрительского места. Последняя и решающая часть боя началась в тот момент, когда Тайшин с неожиданным звероподобным рыком кинулся на соперника, надеясь снести его с ног или хотя бы дезориентировать на время. Виек сошелся с противником в жестком клинче, не позволяя себя сдвинуть с места и одновременно с тем нанося кулаками удары по его ребрам. Тайшин повис на гвардейце неподъемным грузом, хрипло дыша и бесцельно махая руками, как ветряная мельница. Кажется, он уже слабо соображал, что творилось на арене. И Виеку оставалось лишь посильнее стукнуть работника по голове и грубо оттолкнуть его от себя, нанеся при этом последний громовой удар, впечатав кулак в лицо Тайшину.

Бездыханное тело медленно осело на песок. В тот же миг вся орава чумазых зрителей взорвалась воплями одобрения, ликования и восторга. Это был один из самых зрелищных боев, когда-либо проходивших в оазисе Добрая Земля, и теперь работники плантации, не сдерживаясь, скандировали имя победителя, рукоплеща и торопясь скорее отыскать заплутавшего в толпе Оцарио, чтобы забрать свой выигрыш. Виек, постепенно восстанавливая дыхание, замер посреди арены. Взгляд его был направлен лишь на улыбавшуюся Эрмину, которая, забравшись на каменную скамью прямо в обуви, радостно махала супругу руками, поздравляя его с заслуженной победой. Ему было глубоко плевать на всех этих хетай-ра вокруг, которые восхищались его силой. Он выиграл бой лишь ради своей женщины, и теперь был вполне собой доволен, судя по кривой улыбке.

За его спиной с земли медленно поднялся Тайшин, тяжело опираясь на собственное колено. К нему уже подбежало несколько хетай-ра, которые что-то твердили проигравшему, пытаясь перекричать гул толпы. Но Тайшин лишь несдержанно оттолкнул от себя облепивших его работников и выхватил из-за пояса у одного из них короткий грубоватый нож.

– Ты будешь гнить в выгребной яме, сучья падаль!

Виек обернулся на этот гневный крик и быстро отскочил в сторону, уходя с траектории удара. Не собираясь больше держать себя в рамках приличий, Тайшин дерзко и опасно размахивал оружием, короткими выпадами пытаясь достать своего обидчика. Из толпы выскочило несколько крепких мужчин, желая усмирить проигравшего и схватить его за руки, но он сразу же резко развернулся, вспоров ножом воздух.

– Не сметь, гниды! Я порешу его! – Изо рта, смешиваясь с кровью, на подбородок Тайшина капала слюна, как у бешеного зверя.

– Эрмина! – только и успел позвать Виек, когда Тайшин в очередной раз устремился к нему с твердым намерением убить, которое читалось в широко распахнутых и горевших, как угли, глазах.

Никто даже не успел ничего сказать или сделать, как Эрмина, цапнув пояс с оружием, брошенный Виеком поверх его одежды на лавке, уже кинулась в сторону толпы и метнула перевязь на арену. Ловко перекатившись по песку, Виек в тот же миг схватился за рукоять своего костяного меча и обнажил его, направив на противника.

Разница в вооружении Тайшина не остановила. Он, весь подобравшись, как приготовившееся к прыжку животное, с необыкновенным неистовством нападал на гвардейца, размахивая чужим ножом и не обращая внимания на мелкие ссадины, которые оставались на коже, когда Виеку удавалось задеть верткого противника. Но долго такое продолжаться просто не могло. Как бы ни был взбешен Тайшин, как бы ни закипала в нем энергия, рожденная злостью, но Виек все равно его превосходил в мастерстве владения оружием. Он был осторожен, действовал обдуманно и хладнокровно, не поддаваясь на провокации и так ловко орудуя своим мечом, будто тот был продолжением его руки.