– Решил от нас отделиться! – грозно закричал один из них.

Поездка через Иран для большинства пьющих поэтов, писателей и литературных критиков стала немыслимым испытанием, и теперь, в Ираке, они полностью компенсировали потери предыдущих дней.

Все четверо ввалились к нему в номер с громкими криками. Главный заводила – известный поэт, сын известного поэта и брат известного прозаика, был по натуре человеком скорее застенчивым, скромным, не решавшимся даже повысить голос. Но после принятия стопки он сразу смелел, становился раскованнее, добрее. Его щедрый талант и врожденный такт делали его центром любой компании. С Дронго они были знакомы много лет. Остальных он знал не так хорошо. Один из них – художник, с которым члены делегации познакомились только в поездке. Художник раньше работал в Москве и теперь, приехав на родину, слыл большим оригиналом. Носивший гордое имя Фархад, он был смелым и принципиальным человеком, любившим говорить все в лицо своим собеседникам. Ариф – третий из гостей – был директором Литфонда, тучным, высокого роста, тяжко дышавшим. Последним ввалился переводчик Азиз, прикрепленный к делегации от академии. Азиз слыл блестящим знатоком арабского языка и любителем восточных женщин, считая их самыми обворожительными созданиями на свете.

Все четверо, рассевшись на стульях, креслах и кроватях, начали разговаривать, перебивая друг друга. Несмотря на недавний запрет Саддама Хусейна на потребление спиртного в общественных местах, его продавали в магазинах и специально отведенных точках. Из-за катастрофического падения динара и роста доллара бутылка выдержанного виски стоила не больше шести-восьми долларов, что позволяло членам делегации закупать горячительные напитки целыми ящиками.

– Сейчас мы закажем лед, – икнув, заявил Фархад.

– Ты не сможешь, – вырвал у него трубку Азиз, – ты не говоришь по-арабски. Давай лучше я.

Он что-то произнес в трубку и снова сел на кровать.

– Чья это сумочка? – вдруг спросил Ариф, показывая на небольшую сумочку, забытую дипломатом.

«Какой кретин», – в который раз с огорчением подумал Дронго.

– Наверно, кто-то оставил, – заметил он.

– Я знаю, чья это сумка. Того глупого чиновника из МИДа, – закричал Вагиф, – сейчас я ему отнесу.

– Лучше сиди, я отнесу, – поднялся Фархад, – и заодно позову его к нам. На каком этаже он живет?

– Кажется, на шестом. Можно спуститься по лестнице, – ответил Ариф.

– Очень хорошо. Вы разливайте виски, положите лед, а я сейчас приду. – Фархад, взяв сумочку, вышел из номера.

– Она похожа на женскую, – грозно заявил Вагиф.

– С чего ты взял? – спросил Азиз.

– Так мне кажется. Вообще он мне не нравится. Зачем мы должны его звать. Он похож на шпиона.

– Правильно. Везде оглядывается, осматривается, – покачал головой Ариф, – у нас в Афганистане таких не любили.

– Ты был в Афганистане?

– Целых четыре года, – кивнул Ариф, – работал переводчиком. Поэтому я знаю фарси и не знаю арабского.

– Вот не нравится он мне, – показал Вагиф на Дронго, – не люблю, когда человек сидит трезвым. Почему не несут лед? Азиз, позвони еще раз.

Тот снова поднял трубку, повторив заказ.

– Говорят, уже несут.

– Я пойду за Фархадом, – встал Вагиф, – не нужен нам этот сука из МИДа.

Он вышел из номера.

Поднявшись, Ариф прошел на балкон.

– Все-таки здесь жарко, – пробормотал он через мгновение, вернувшись в прохладную комнату.

В дверь постучали. Официант, темнокожий парень из Судана, принес лед.

Почти сразу за ним ввалились Фархад и Вагиф.

– Его нет в номере, – закричали они, – давайте разливать виски.

Кроме двух стеклянных стаканов, стоявших в ванной комнате, мужчины принесли несколько пластмассовых стаканчиков, и теперь, побросав в каждый стаканчик по нескольку льдинок, они щедро лили янтарную жидкость.