– А брюлики?

– Когда такой наширяется, ему конную статую подбросить можно. Он и не заметит…

– Значит, расслабляться рано?

– Выходит – рано…

Как водится в детективах, которые я втихаря, дабы не испортить реноме ведущего интеллектуального шоу, поглощал в неимоверных количествах, надо было составить план действий. Прежде всего, надо заставить Вову напрячься и вспомнить всё подозрительное, что в последнее время происходило с ним и Люськой. Но, похоже, Вовины подозрения были связаны только с конкурентами.

– Нет, ну вспомни! Какие-то подозрительные типы в клубах, машины, не отстающие от вас всю дорогу…

– Ну, вы прямо как в кино. Машин не замечал. Люся любила, когда я ублажал её в дороге… – Вова скромно потупился. – А что насчёт подозрительных… Да в клубе что ни рожа – то и подозрительная.

– Так мы далеко не продвинемся…

Придётся вспоминать самому. Только вот что?..

Мы познакомились с Люськой на первом курсе журфака. Универ был крутым, поступали сюда если не по большому блату, то за большие бабки. Она была, пожалуй, единственной на нашем курсе, кто поступил за знания. В свои семнадцать уже успела поработать на тиви, что в те годы было так же сложно, как в космос полететь, набрала кучу публикаций.

Сошлись мы на почве, скажем так, любви к иронии. Наши бесконечные приколы доводили однокашников до состояния аффекта. А уж когда мы объединялись – тут и вовсе можно было крупно пострадать.

Годы учёбы подходили к концу. Пятый курс. Диплом. И хотя уже прорастала перестройка, распределение ещё не отменили. Блестящей молодой журналистке Люське, не имеющей столичной прописки, светила поездка годика минимум на три в далёкую провинцию… Как-то на очередной вечеринке (сколько их тогда было!) мы вдвоём курили на лестнице, как всегда, подкалывая друг друга:

– А что, слабо тебе, Сашок, жениться?

– Ну, если только на Марлен Дитрих…

– Так она уж давно умерла!

– Вот видишь!..

Люська вдруг посерьёзнела:

– А если на мне?..

– Ты это… по правде? Делаешь мне предложение руки и сердца?

– Вроде того…

– Ещё скажи – влюбилась.

– Не дождёшься!

– А тогда?..

– Ну, если честно, в дыру уезжать не хочется.

– Хотя бы честно…

– А серьёзно, Саш. Чего тебе терять? Живёшь один, родителям за рубежами пофиг, что ты делаешь…

– Ну да, а семья, дети пойдут…

– О трахе речь не идёт.

– Люся!

– Да ладно. Каждый трахается сам по себе.

– А если ты от кого-нибудь родишь, я алименты платить буду?

– Не ссы. Дети на ближайшее будущее у меня не запланированы…

Наш брак, заключённый втихушку, наделал много шума на курсе. Но Люська добилась своего – она осталась в столице, перевезя ко мне свои нехитрые пожитки.

Родители по телефону сказали, что надеются на моё здравомыслие. И всё…

Мы начали работу. Перестроечные газеты… Смелые темы, громкие публикации, ожидание у телевизора «Взгляда» по пятницам…

Наша семейная, с позволения сказать, жизнь удивляла даже коллег-журналюг. Дома мы не встречались неделями, изредка видясь в клубах и барах. Нас это вполне устраивало.

Я на несколько лет укатил спецкором в Париж – родители постарались. Иногда звонил Люське – спрашивал, не развалила ли она ещё квартиру. Она со смехом отвечала, что только кровать шатается…

Прошло ещё несколько лет. Людмила тоже стала работать на телевидении. Наша независимость по-прежнему шокировала коллег, наши романы обсуждал, похоже, весь телецентр. Мы были его живой легендой. Как выразился модный певец левого уклона Стасик, Фрейд в этой семье отдыхает.

Мы не скрывали свои увлечения друг от друга. Обсуждали, оценивали и давали советы.

И вот однажды что-то произошло. Уже которую неделю Люська ходила хмурая и на мои приколы не отвечала.