Отто не сразу понял, что веселость Агнес – искусственная, напускная. Присмотревшись к дочери, он увидел то, что должен был заметить с самого начала: Агнес пребывала в крайней степени отчаяния.

Отчаяние плескалось в ее глазах, сквозило в каждом движении, угадывалось в повороте головы и переплетении нервных пальцев.

Она была на грани. Но вряд ли это сознавала.

Спокойно, сказал себе Отто. Делай вид, что ничего не замечаешь. Подыграй ей, ведь не просто так она выбрала эту линию поведения. Возможно, с ней стряслась беда, о которой не знают ни Уна, ни Роберт. Улучи момент и спроси ее прямо – только, разумеется, без свидетелей.

– Ты уже решил, чем станешь заниматься, папочка?

– Нет еще, моя радость.

– Но список профессий ты видел?

– Имел такое удовольствие.

– Помню, как мы с Робертом веселились, читая наши списки. Мы нашли все это ужасно забавным. Агнес снова рассмеялась – звенящим от напряжения смехом.

«Перебор! Сбавь обороты», – мысленно воззвал Отто.

Он заметил, что Уна с противоположного конца комнаты пристально наблюдает за Агнес.

– Не уверен, что смогу быстро принять решение о новой профессии. Я привык быть писателем, а от вредных привычек не так-то просто избавиться.

– Когда ты пригласишь нас в гости?

– Как только придам квартире обжитой вид. Там сейчас не очень-то уютно. Все такое казенное…

– Ты можешь жить у нас, – перебила Агнес. – Роберт, что ты об этом думаешь?

– О чем? – буркнул Роберт.

– Я говорю, папа мог бы…

– Не думаю, что это хорошая идея, детка. – Отто коснулся руки Агнес предупреждающим жестом. – Вы должны жить своей семьей. Я буду вам только мешать. Не беспокойся обо мне. Лучше сядь за стол и поешь нормально.

– Я не голодна.

– Ну тогда хоть чаю выпей. Уна, налей Агнес чаю. И принеси ореховый торт.

Едва Уна вышла, в Агнес внезапно кончился запал. Ее плечи поникли, с лица сползла вымученная улыбка. Она робко посмотрела на Отто, и тот ободряюще кивнул. Агнес сжала его руку. Ее пальцы были холодны как лед.

«Надо что-то делать, – решил Отто. – Немедленно. Сейчас». Он поднялся.

– Роберт, если ты уже закончил с ужином, я хочу показать тебе кое-что в кабинете.

Тот молча поднялся из-за стола и прошел за Отто в кабинет. Захлопнув дверь, Отто кивнул зятю на кресло и внезапно растерялся, не зная, с чего начать.

Молчание затягивалось. Роберт, кашлянув, напомнил:

– Вы хотели мне что-то показать…

– Нет. Я хотел спросить. Что, черт возьми, происходит с Агнес?

– Простите? – уточнил Роберт, приподняв бровь.

На его красивом продолговатом лице отразилось вежливое удивление.

– Ты слышал вопрос.

– Я не понимаю…

– Мы теряем время. Наше долгое отсутствие может быть неверно истолковано женщинами.

– С Агнес все в порядке. У нас все в порядке.

«И лучше тебе не соваться не в свое дело!» – прочел Отто между строк.

– Так не пойдет.

Отто взял стул, поставил напротив кресла и уселся, поморщившись от головной боли, которая за последние полчаса сделалась почти невыносимой.

– Или ты мне все выкладываешь, или я набью тебе морду.

Они схлестнулись взглядами. Роберт, разумеется, не воспринял угрозу тестя всерьез. Он был крепким, спортивным и к тому же молодым. Протирая штаны на Главпочтамте, Роберт, тем не менее, не утратил физической формы, которую приобрел за годы археологических раскопок. Он умел быть агрессивным, мог ввязаться в драку, если требовали обстоятельства, но старался не злоупотреблять своим физическим превосходством, особенно в отношении людей заведомо более слабых, к коим он, без сомнения, причислял и отца своей жены.

Пока Роберт обдумывал ответ, Отто изучал его лицо. Он пришел к выводу, что Роберт изменился, и не в лучшую сторону. На фоне явной нервозности в нем угадывалась неприятная самоуверенность, которой раньше Отто в нем не замечал. Роберт чего-то боялся, но при этом чувствовал себя вполне комфортно; парадоксальное сочетание, возможное только при парадоксальном режиме.