They can swim, your children (Они умеют плавать, твои дети)

He hates his children, Zeus (Он, Зевс, ненавидит своих детей)

Более того, чтобы еще больше привлечь внимание, например, к персоне Зевса-громовержца, англичанин может, наоборот, выбросить местоимение, и тогда получится:

Hates his children, Zeus

Подобная же незавидная участь может постигнуть и слабый своей формальностью глагол «to be» (быть). Зачем говорить громоздкое «This guy is crazy» (Этот парень свихнулся), если можно быть прекрасно понятым, сказав: «Crazy, this guy»?

Наконец, можно усилить весомость информации, добавив к поставленному в конец деятелю соответствующий глагол – либо тот же, что был в основном предложении, либо вспомогательный (благодаря которому в английском строятся вопросы или отрицания), ему соответствующий.

He hates his children, Zeus does

Crazy, this guy is

Если вы окончательно запутались (не поминайте меня лихом), следующую тему вы можете смело пропустить – она будет посвящена еще более тонким нюансам построения английских фраз.

Прислушиваясь к гортанным выкрикам мирно беседующих меньшинств быстро растущего таджикско-казахско-туркменского большинства расиянских столиц, вы с удивлением можете обнаружить, что скоро начинаете понимать, о чём речь. Русские слова в их нездешней речи выскакивают почти неизменёнными, так что общий смысл разговора становится вполне угадываемым.

Когда-то со мной на филфаке МГУ учился настоящий казах. Был он совершеннейшим «русаком», а потому к нашим любознательным вопросам относительно языка относился с полным пониманием. Благодаря ему я навсегда запомнил, например, что по-казахски «телефонная трубка» будет телефон-трубка-сы…

Сейчас, взявшись самостоятельно за изучение азов японского, я столкнулся с той же ситуацией, только в более завуалированном виде. История данного вопроса вполне прозрачна: изголодавшиеся «в собственном соку» японцы с открытием страны в конце XIX века для иностранцев, стали очень активно заимствовать всё чужое. Собственно в заимствовании и переработке они сильны до сих пор, причём не только в отношении языка. После поражения во второй мировой, Япония подпала под влияние Америки. Причём настолько, что уже 25 лет спустя слова английского происхождения составляли 94,1% всех гайрайго (т.е. слов, пришедших извне). Сегодня, как вы догадываетесь, эта цифра близка к 100%.

Если вы знакомы с лексикой английского языка, попробуйте догадаться, что означают по-японски следующие слова: биру, ханбага, сутеки, сарада, найфу, сапун, фоку, пурето, ну, и на закуску, кохи, кора и кеки. Подскажу, что всё эти вещи вы легко найдёте в любой забегаловке.

А пока вы думаете, я поясню некоторые чисто японские особенности, которые должны вам в этом нелёгком деле помочь. Заимствованные английские слова адаптируются согласно фонетическим законам японского языка. Сочетания согласных в них непременно разбиваются гласными. Гласный также добавляется к согласному звуку на конце слова. В результате гураму – это всего лишь «грамм», а бесуто – best (лучший). Звук «L» заменяется на «R», так что ваш покорный слуга для них – Кириру. Английские сочетания букв ar, er, ir, ur превращаются в долгое «А»: gaaru – girl (девушка), afutaa – after (после), intaabu – interview и т. п. Английские звуки [θ] и [ð] передаются японскими звуками [s] и [dz]: rizumu – «ритм» (англ. rhythm), aasu – «земля» (англ. earth) и т. п.

Если при заимствовании английское слово сокращается, что японцы тоже очень любят и умеют делать, то обычно от него остается первый слог или два слога. Так, скажем, «аниме» произошло он английского