– Вы знаете, что я имела в виду, – произнесла Селия, гоня прочь греховные мысли. – Я знаю, что сердце у вас доброе, хотя вы очень умело это скрываете. В доказательство могу заметить, что вы уже столько времени стоите тут со мной, пытаясь успокоить и развеселить меня после самого отвратительного на свете предложения руки и сердца. Дэвид на вашем месте хохотал бы, согнувшись пополам, а потом рассказал бы о случившемся всем и каждому.

– А, ну я не ваш брат, – ответил Гамильтон, непринужденно улыбаясь, хотя взгляд его по-прежнему не отрывался от лица собеседницы.

Селия искренне порадовалась, что Энтони не видит, как она покраснела.

– Да, не брат! Но именно поэтому… – она сделала последний глоток шампанского и поставила бокал на балюстраду, – я должна вернуться в бальный зал. Полагаю, вы и дальше будете прятаться тут, в темноте, и вести себя, как и положено, безнравственно?

– Вы слишком хорошо меня знаете.

Селия снова рассмеялась.

– Доброго вечера, Энтони. И спасибо. – Она в последний раз улыбнулась ему и торопливо ушла.

Энтони прислушивался к ее затихающим торопливым шагам, зачем-то считая их. Семнадцать, и Селия исчезла. Он снова уперся руками в балюстраду и глубоко вздохнул. В воздухе сохранился слабый лимонный аромат. Интересно, почему от нее пахнет лимонами, а не розовой водой, как от большинства других леди.

– Вижу, ты отдал мое шампанское, – прозвучал голос у него за спиной.

Энтони улыбнулся и протянул нетронутый бокал.

– Нет. Я отдал свое.

Фанни, леди Драммонд, с жеманным видом приняла бокал.

– Слишком юна для тебя, на мой вкус.

– Давняя приятельница, – спокойно ответил Гамильтон. – Младшая сестра друга. Юстон поставил ее в неприятное положение.

– Все лучше и лучше! – воскликнула Фанни. – Теперь ты у нас рыцарь в сверкающих доспехах.

Энтони пожал плечами.

– Это вряд ли.

– Знаешь, милый, я тебя не виню. – Она провела пальцем по его руке. – Это же лучшая партия сезона. Говорят, приданое будет в двести тысяч фунтов.

– Как сплетники ухитряются добывать подобную информацию?

– Постоянно шпионят, надо полагать. Матроны Лондона посрамили бы агентов Фуше.

Фанни прижала веер к губам, внимательно изучая Энтони.

– На какой-то миг я подумала, что ты наметил для себя новую цель.

Гамильтон сжал губы, но ничего не ответил. Чем меньше разговоров на эту тему, тем лучше. Аромат лимонов исчез, сменившись тяжелыми духами леди Драммонд.

– Это так? – настаивала Фанни, решив, что молчание затягивается. Затем придвинулась ближе, и в ее глазах вспыхнуло любопытство. – Боже праведный. Самый лучший любовник Лондона томится по какой-то девице?

Энтони развернулся.

– Она всего лишь девочка, – отрезал он. – Я помню ее практически младенцем, и да, отношусь к ней с нежностью и теплотой. Ты бы поняла, если бы услышала, какой вздор нес Юстон. Я подошел, чтобы скорее заткнуть его, вот и все.

– И все-таки здесь кроется что-то еще, – язвительно заметила Фанни. Энтони раздраженно вздохнул. Она засмеялась и положила ладонь на его руку. – Признайся, ты об этом подумывал. Мисс Риз смогла бы решить все твои проблемы, так ведь? Деньги, связи, респектабельность…

Гамильтон убрал руку.

– Конечно, и все, что для этого требуется, – убедить герцога Эксетера дать свое согласие, преодолеть откровенную неприязнь вдовствующей герцогини, а затем попросить саму леди выбрать меня вместо всех завидных кавалеров. Я не заключаю пари на подобных условиях, Фанни.

Она насмешливо улыбнулась.

– Минуту назад Селия Риз была девочкой, а теперь стала леди. – Энтони посмотрел на нее с нескрываемым раздражением. Фанни придвинулась так близко, что Гамильтон теперь ощущал ее теплое дыхание у себя над ухом. – Я бы не стала винить тебя за попытку, милый, – прошептала она. – Это бы ничуть не изменило наших отношений… кстати, почему бы тебе не заглянуть ко мне сегодня ночью… попозже… мы бы могли продолжить…