Надо отметить, что введенный Васильевым в основу доказательства принцип устранимости довольно убедительно доказывает ограниченность закона противоречия и необходимость законов воображаемой логики. Вот как выглядят в воображаемой логике три качественных формы суждения:

1. Утвердительное,

2. Отрицательное,

3. Противоречивое (индифферентное).

Таким образом, «воображаемая логика есть реализация логики понятий, воображаемый мир, есть мир осуществленных понятий; Платон гипостазировал мир идей, такой бы мир идей подчинялся законам воображаемой логики» [7, С. 64].

Далее Васильев закономерно подходит к вопросу о достоверности трех форм суждения и вместо закона исключения третьего обоснованно вводит закон исключения четвертого.

Сведем законы воображаемой логики к следующему выражению:

1. Закон тождества (рационален, неустраним из логики),

2. Противоречие возможно, вещи могут быть «А» и не «А» одновременно и могут называться «принципом суждений противоречия или индифферентных суждений»,

3. Закон исключения четвертого (принцип несовместимости суждений),

4. Закон абсолютного различия истины от лжи (четвертый закон исключает внешнее противоречие в субъектах, то есть противоречие с самим собой).

Васильев законами воображаемой логики исключает противоречие в объектах, а законом абсолютного различия истины от лжи исключает противоречие в субъектах (с самим собой).

Четвертый закон довольно затруднительный с точки зрения механизмов проверки его работы. Исключить противоречие из логики или из мышления – не одно и тоже, и проблема заключается в том, что, принимая индифферентное суждение как истину, человек не может не находиться в противоречии с самим собой, если не уверен в правильности вывода, что и является спорной позицией. Как достичь состояния уверенности? Здесь потребуется воля и знания для исключения противоречия, и, как пишет Васильев, если «я буду утверждать, что этот N. N. одновременно человек и не человек, то я, конечно, нарушу закон противоречия, но если я всегда буду утверждать это суждение, всегда стоять на своем, то я никогда не нарушу закона «абсолютного различия истины от лжи» [7, С. 64–65]. Четвертый закон выглядит как стремление, как пожелание не быть с самим собой в противоречии. Возможно, пример из жизни Георга Кантора, основоположника теорий множеств, даст некоторое представление о тех смыслах четвертого закона, которые вложены в понимание суждения «не быть собой в противоречии». В 1877 году Кантор доказал парадоксальную теорему о том, что бесконечное число точек на отрезке одномерной линии равно числу точек любого трехмерного куба. Это было удивительно даже для самого Кантора, который впоследствии написал: «Я понимаю это, но я не верю этому!» [5, С. 126].

Учитывая множество состояний и свойств людей, четвертый закон Васильева крайне сложен для исполнения или исполним не всеми и не для всех, есть только ориентир для тех людей, у кого чувства, интуиция и воображение развиты в достаточной мере. В то же время законы воображаемой логики способны создавать силлогизмы, определять истинность суждений и выводов, исключая закон противоречий, допускают индифферентное утверждение, что преобразуют законы Аристотеля, создавая более совершенную логику, не основанную на дуализме. И надо отметить, что Васильев делает смелую попытку вернуть логику Сократа и Платона из двухтысячелетней ссылки в философию начала XX века.

Васильев часто приводит неаристотелеву логику (воображаемую логику) с аристотелевой логикой в сравнении с евклидовой и неевклидовой геометрией Н. И. Лобачевского. «В этом она (воображаемая логика) совершенно одинакова с системами воображаемой геометрий, также лишенных внутренних противоречий и также абсурдных с точки зрения «здравого смысла»» [7, С. 65]. Воображаемая логика и есть неаристотелева логика или металогика Н. А. Васильева. Попробуем сравнить работу законов аристотелевой логики и воображаемой (неаристотелевой) логики Н. А. Васильева на характерных примерах. Для этого создадим два силлогизма: