– Я виновата, Виолочка. Диме сложно очень. Если бы не моя роковая ошибка, он бы в Москву не переехал. И так бы не пахал. От усталости и нервов срывается. Нужно терпеть.
– Ты не виновата в измене мужа и в том, что случилось с Сережей. Дима вбивает тебе в голову это чувство вины, чтобы контролировать. И потом да, он пахал, не спорю. Но ты занималась реабилитацией после операций. Ты моталась с сыном по психологам, по разным центрам развития. Пять лет в бассейн возила почти каждый день. А бесконечные физиотерапии? А все эти гомеопаты, гуру-шмуру-йоги и прочие качатели бабок? Ты ж даже до шаманов дошла. В Сибирь с ребенком ездила. А как он рисовать начал? Это ты обратила внимание, что ему это нравится и взяла преподавателя по рисованию. Ты же не сидела без дела. Вспомни, как ты иногда моталась целый день. Туда-сюда ребёнка возила. А потом еще приготовить, убрать, рубашечки Диме нагладить. Себя в порядок привести, чтобы ему понравиться. Книжек сколько перечитала по разным лечебным методикам – профессором можно назначать.
– Но Дима же на это все зарабатывал. Соломоновна, ты же знаешь, сколько это все стоит.
– Знаю. Но все равно не воспринимай себя, как паразитку, что на шее мужа сидит. Да только списаться с этими всеми клиниками за границей – это ж сколько времени и сил! Тебе же пришлось английский из-за этого выучить! И ведь вызубрила. А как? Ночами сидя возле Сережи. Он ведь у тебя почти не спал. И при этом еще умудрялась из ателье работу на дом брать, когда Дима еще не успел на ноги встать. Так что это еще вопрос: кто больше пахал?
– Всё так, Виолочка. Но я виновата и знаю это. Дима прав: мой грех. И мне его никогда не искупить.
– Никогда с тобой не соглашусь. Ты посмотри! – она вытащила из шкафа шубку из норки, черное длинное пальто и светлое полупальто. – Твой босяк, конечно, сволочь. Но он никогда не экономил ни на тебе, ни на ребёнке. И имея вот это все, ты ходишь в старье. Так что ты от него хотела? Ты знаешь, что мужики, как дети малые, любят, когда у них красивые игрушки? Ну не хватило у Бога на них мозгов. Отвернулся в тот момент, когда эти мозги в тазу варились. С кем не бывает? Вообще всем мужикам можно дать одну фамилию: Шумахер. Потому что шума много, а толку –как во второй части слова.
Но нужно же работать с тем, что есть! И нужно быть справедливой: Дима не жмот.
– Это да, Виола. Не жмот.
– Уже легче. Хоть одну хорошую черту мы в нем нашли. И эта не та черта, что делит задницу напополам. Пойдем чай пить.
Она пошла на кухню, села на стул, решительно отодвинула хлебницу и сказала:
– А теперь я имею до тебя главный вопрос: ты деньги скопила? В стороне? Чтобы Дима про заначку не знал?
– Нет, зачем? – я налила чаю в две большие керамические кружки. – У нас все общее. Дима давно открыл мне отдельный банковский счет и туда деньги переводил со своего.
– Ага, значит к его счету у тебя доступа нет?
Я опустилась на стул. Только сейчас я поняла, что она права: все деньги были у Димы. Моих на счету хватало на еду, одежду, лекарства Сереже и прочие повседневные расходы. Но мне их не хватит, если вдруг начну самостоятельную жизнь.
– Соломоновна, мне и в голову не приходило, что будет вот так, – я заплакала. – Он же такой надежный всегда был. Мы же с ним вместе…
Соломоновна обняла меня и положила мою голову себе на грудь.
– Ой, дурочка моя! Какие же мы все дурочки! Вот вроде же умные, образованные более-менее, а все равно дуры. Особенно твое и мое поколение. Эти мелкие девки нынешние – они хваткие, как акулы. Еще перед замужеством брачные контракты заключают. Вытаскивают из мужиков квартиры, машины, Мальдивы и шубы на рыбьем меху. А мы все о любовях, о чувствах, о детях. Ой, горе мое! – она начала меня качать, как ребенка.