Но самая яркая страница в историю дивизиона была вписана Мусиковым на зимней стажировке.

Он был назначен старшим двух групп, следовавших в Волгоградский и Астраханский радиотехнические полки.

Перед отправкой, ставший к тому времени капитаном, Мусиков нас довольно вяло проинструктировал на предмет норм поведения и воинской вежливости и убыл с «астраханцами» на поезд. Мы были предоставлены сами себе. Старшим остался сержант Вайнер.

Дорога «туда» и сама стажировка прошли без особых приключений.

Помню только, как зимней ночью у нас кончилось спиртное, и мы с Рудольфычем, наудачу, выскочили на станции Ряжск, в привокзальный ресторан, в тренировочных костюмах.

Ресторан уже был закрыт, но мы прорвались сквозь обалдевшего швейцара внутрь.

«А водки – нет!!!» – несколько испуганно сообщила нам официантка, сообразившая, для чего мы едва не сбили с ног швейцара.

«Девушка, у Вас такие красивые глаза!!!» – плотоядно улыбаясь, парировал этот враждебный выпад Рудольфыч.

«Водки – всё равно нет, есть только коньяк!» – растаяла официантка.

«Так дайте же нам два коньяка!!!» – заорали мы в два голоса, и, расплатившись «без сдачи», успели вскочить в поезд, который уже трогался.

После этого подвига мы с Рудольфычем стали «героями вечеринки».

Дней за 15 до конца срока стажировки Вайнер, сидевший в штабе полка, начал обзванивать нас на «точках» с предложением прекратить «стаж» и приступить к отдыху. Вопросы с командованием, отзывами, документами и т. д. он брал на себя. Эта инициатива была с энтузиазмом принята. Наутро в отдаленные роты полка пришла телеграмма с предложением «обеспечить прибытие курсанта такого-то в штаб».

Через сутки все стажеры прибыли в Волгоград. (Надо сказать, что на всех нас эти отдельные радиолокационные роты, где мы пробыли по месяцу с лишним, произвели сильное впечатление).

После бурной встречи и братаний выяснилось, что Джон зачем-то прихватил с собою из своей роты нового приятеля, старлея-двухгодичника Юру, выпускника филфака Алмаатинского университета. «Вот такой парень!» — охарактеризовал его Джон.

Юра был одет в китель и галифе, солдатские сапоги и почему-то светлую парадную шинель. На его голове, несмотря на мороз и ветер, была напялена фуражка. Выяснилось, что это он не «пижонил», а просто ничего другого ему не выдали.

На нашем бравом фоне Юра являл картину «как нельзя носить военную форму одежды». Просто – находка для патруля. К счастью, в Волгограде мы патрулей почти не видели, и решили взять Юру с собой.

Вайнер блестяще решил все вопросы с местными командирами, отчетами и отзывами. На кратком военном совете было решено: как следует отметить завершение «стажа» и наутро разъехаться по домам.

Стоял изрядный мороз, денег у нас было в обрез, но, несмотря на это, мы решили «рвануть в кабак».

Для Волгограда образца марта 1979 года это оказалось не такой простой задачей. Мы проехали через почти весь вытянутый вдоль Волги город, пока нашли на берегу реки работающее «стеклянное» кафе «Якорь», где и решили обосноваться.

Поначалу нас туда не пущал швейцар: «Солдатам не положено», – угрюмо твердил он, отметая наши аргументы о курсантских погонах и лычках. Среди нас чуть не победили сторонники силового решения вопроса, но врученный деду рубль и представление ему окоченевшего двухгодичника Юры, в качестве нашего «комбата», помогло решить вопрос мирно.

В ресторации стояли столы и стульчики на железных ножках и строгая официантка.

«Мальчики, договариваемся сразу: „свое“ не пить», — сурово предупредила нас она.

Проблема была в том, что именно «свое» мы и собирались пить, из финансовых соображений. 6 бутылок водки уже были закуплены, и каждый из нас внес в ресторан по бутылке, из соображений конспирации буквально в штанах. Ледяная водка обжигала кожу, и требовалось ее срочно перепрятать.