Обо всех страшных событиях сегодняшнего утра Габриэлла узнала от служанки, пока та одевала девушку. «Господи, Пресвятая Дева Мария! –  молилась про себя Габриэлла, поправляя на ходу платье. –  Сделай так, чтобы это было неправдой. Да это и не может быть правдой. Благочестивая Филиппа –  ведьма! Абсурд!»

– Как вы посмели без моего ведома арестовывать мою сестру, господин инквизитор? –  властным голосом начала разговор девушка, ворвавшись в парадную залу замка. –  Эти люди не принадлежат вам, следовательно, вы не имеете права распоряжаться их судьбами. Будь мой отец или муж здесь…

– Кто вам позволил врываться сюда, дочь моя? –  отозвался ле Бург, не обращая ни малейшего внимания на слова девушки. –  Я запретил страже пускать сюда кого-либо, пока идут приготовления к суду… я бы уточнил… к справедливому суду. Загублены невинные души, и Божья кара настигнет виновных.

– Что? –  переспросила Габриэлла, негодуя. –  Почему я должна спрашивать у кого-то разрешения? Хочу вам напомнить, кардинал ле Бург, что это вы похитили мою сестру. Это во-первых. А во-вторых, о каком справедливом суде идет речь, когда вы бросаете в подземелье совершенно невинного человека?

Отец Доминик наконец-то соизволил повернуться к девушке и смерил ее с головы до ног высокомерным взглядом.

– Я снисходителен к вам, госпожа Габриэлла, и крайне терпелив. Вы много пережили за короткое время: свадьба в разгар военной операции, отъезд мужа, смерть родителей, а теперь еще и горькая правда о родной сестре…

– Ложь! –  вскричала Габриэлла. –  Филиппа никогда, слышите, никогда не смогла бы не только сделать того, в чем вы ее обвиняете, но даже и подумать об этом. Не говоря уже о таком грехе, как убийство. У нее неиспорченная, чистая душа. Она… она готовилась посвятить себя Богу… Она хотела…

– Именно, что хотела, –  сурово посмотрев на Габриэллу, отметил ле Бург. –  Но ваш отец всячески противился ее желанию и отговаривал.

– Отец хотел только уберечь дочь от неверного шага, – ответила девушка и осеклась.

– Неверного шага? –  негодуя, повысил голос инквизитор. –  Прийти в лоно Церкви и отказаться от греховной земной жизни, наполненной нечестивыми помыслами и дьявольскими искушениями и соблазнами вы считаете неверным шагом? Святотатствуешь, дочь моя! Берегитесь, в ваших словах слышится ересь! Повторяю, берегитесь! Надеюсь, вам рассказывали духовные отцы, что произошло с катарами, альбигойцами полвека назад?

– Конечно, я помню эти истории… Но все не так, отец Доминик! Отец только не хотел, чтобы Филиппа вступила в Орден по принуждению. Не проходило и недели, чтобы аббат Шириз не появлялся у нас гостях и…

– Его рвение заслуживает похвалы, дитя мое. Он старался спасти заблудшую душу.

– Да, но…

– Довольно! –  инквизитор властным жестом прервал речь девушки. –  Оставим эти пустые разговоры. Завтра днем состоится суд. Тогда и решится судьба Филиппы де Карруаз… А теперь я попрошу вас удалиться, дитя мое. Время не терпит.

– Но почему завтра? К чему такая поспешность? А как же светский суд? Не в вашей власти решать судьбу моей сестры. Вы обязаны передать Филиппу королевским судьям! Кардинал ле Бург, я требую, чтобы процесс над моей сестрой был перенесен и велся с соблюдением всех правил.

– Зачем переносить, позвольте спросить? Вина вашей сестры очевидна. Показания свидетелей вот в этих документах, предметы, найденные в комнате вашей сестры, доказывают, что Филиппа не только занималась чародейством, но и примкнула к секте еретиков. Ее преступление доказано… А что касается светского суда… В конце зимы сего года Альфонс Тулузский предоставил инквизиции исключительное право судить всех, кто впадает в ересь или предается колдовству. Не говоря уже о булле «Ибо небеса иные», которая появилась на свет в 1257 году. В ней Папа повелел преступления –  гадание и чародейство –  оставить в ведении светских судей…