Ее отец не сразу узнал о такой шалости своей повзрослевшей дочери, а когда выяснил, то запретил в одиночку совершать подобные рейды. Все-таки на дворе уже были не застойные и спокойные 70-десятые, а крайне драматичные 80-десятые, тем более, что конец очередного десятилетия стране развитого социализма не сулил ничего хорошего. Да и обстановка на улицах родного города становилась с каждым днем становилась все тревожнее и тревожнее. Прогуливаться одной юной 15-летней девушке, даже в центре города стало небезопасно. Поэтому отец либо сам, по мере сил и возможностей, сопровождал свою обожаемую дочь в любимый магазин, либо просил это сделать своего друга детства Егора Власова, с которым они недавно открыли небольшое архитектурное бюро.

Елена Владимировна Брум (в девичестве Поклонская), в отличие от своего мужа, не только любила свою единственную дочь, но и сразу и безоговорочно поверила в ее талант. Еще просматривая в детском саду, отнюдь не детские рисунки Анны, Елена Владимировна уже тогда поняла, что ее дочь будет художницей.

Если Аристарх Эммануилович еще пытался как-то переделать Анну, не скрывая того, что надеется сделать из нее архитектора, то Елена Владимировна прекрасно понимала, что эта затея заранее обречена на провал. Но не спорила с мужем и ничего ему не доказывала. Женщина поступила мудро, заняв нейтральную позицию, а когда сам Аристарх Эммануилович Брум признал свое поражение, смирившись с тем, что дочь архитектора будет художницей, то не стала попрекать его, а только поддержала мужа в его решении.

Елена Владимировна не просто любила свою дочь, она ее боготворила. Но в отличие от мужа, не занималась гиперопекой. Тем не менее, для юной художницы были созданы самые лучшие условия, какие только могли создать не самые обеспеченные, но вполне влиятельные в СССР представители интеллигенции.

На момент рождения дочери, Аристарх Эммануилович Брум уже работал заместителем Быкова Евгения Петровича, главного архитектора в Ленинградском научно-исследовательском и проектном институте градостроительства Государственного комитета по гражданскому строительству и архитектуре СССР. Именно Аристарх Эммануилович принимал активное участие в создании генерального плана Ленинграда и Ленинградской области на период с 1987 по 2005 годаы. Благодаря его инициативе, в последствии были разработаны и утверждены регламенты охранных зон центральных районов Санкт-Петербурга. Еще во время перестройки Аристарх Эммануилович мог занять кресло главного архитектора Ленинграда (после ухода на пенсию Евгения Быкова), но отказался от этой должности, с головой уйдя в предпринимательскую деятельность. Он в 1990 году организовал свое архитектурное бюро.

Елена Владимировна после рождения дочери снова стала заниматься своим любимым делом, она вернулась на прежнее место и продолжила работать учительницей начальных классов в общеобразовательной школе № 86 Петроградского района города Ленинграда, где в последствии училась ее дочь Анна.

Дома у девочки была своя отдельная комната, где она жила и творила. Родители же старались во всем помогать ей и баловать как могли, окружая порой чрезмерной заботой юное дарование.

Эта излишняя опека и гипертрофированная любовь привели к тому, что Анна, которая сначала в подростковом возрасте отстояла свое право заниматься любимым делом, к окончанию средней школы, «откатилась» по уровню развития эмоционального интеллекта к начальным классам. Она настолько привыкла к «тепличным» условиям, которые ей создали заботливые родители, что напрочь отвыкла быть самостоятельной. Все что касалось творчества, будь то закупка материалов, поиск новых сюжетов, участие в выставках и тому подобное, в этом Анна Брум принимала непосредственное участие. А что касается остальной, бытовой части своей жизни – приготовления пищи, стирки, глажки, уборки, покупки одежды, оплаты коммунальных услуг, и тому подобное, все эти проходило мимо молодой художницы. И дело тут вовсе не в том, что семья Брум была очень обеспеченной и могла себе позволить «жить по-королевски». Вовсе нет, жили они конечно вполне себе прилично, по советским меркам, но до уровня жизни советских чиновников им было далеко. А в том, что та самая гиперопека и сотворила с Анной злую шутку.