Обзаведясь солидной порцией мороженного, и приобретя игровую карту, начинаю высматривать первую жертву приложения своей неуемной энергии. Ею оказывается симпатичный паровозик, бегающий по кругу среди миниатюрного ландшафта. Втиснув свое великовозрастное тело и малолетнюю душу в нутро вагончика, отправляюсь в путешествие по рукотворному миру чьей-то примитивной фантазии.

Мимо проплывают деревья, едва доходящие мне до плеч. От такого пейзажа я начинаю себя чувствовать Гулливером в стране лилипутов. Что, в принципе, не так уж и далеко от истины. Я вторглась в мир маленьких человечков, отличных от меня только размерами. Их миниатюрные предметы малы для меня. Но что поделать? Ведь в этой стране я чувствую себя счастливой. Сделав плавный поворот, паровозик ныряет в почти взаправдашний тунель и выходит на финишную прямую. Моя станция. Пора покидать пластиковый микромир.

А дальше все завертелось как по накатанной. Подводные лодки, самолеты, гоночные трассы. Но все это было уже не так увлекательно.

Этот день останется в памяти имбирным вкусом мороженого и осознанием несоответствия размера моего тела размеру проживающей в нем души. Словно бы тело – это огромный особняк, в котором обитает один единственный жилец. И дом ему велик, и эхо бродит по пустующим комнатам, а продать или обменять на жилище по размеру никак нельзя. Но у меня нет времени на рефлексию, завтра ждет новый день и новые приключения.

Страшнее всего для меня во всей этой безумной затее с новым приключением на каждый день лета было повторить за героем сартровской «Тошноты»: «Среда. Ничего нового. Существовал.» Словно головой в стену там, где секунду назад был только бескрайний простор. Не люблю стены. Клаустрофобия, черт бы ее побрал…

Когда двенадцатый день лета плавно перетек в вечер, а ничего нового так и не произошло, призрак экзистенции, оживая, запрыгнул ко мне на колени и начал потихонечку точить коготки.

– Брысь! – вовремя спохватилась я, пока он не начал мурлыкать, устроившись поудобнее.

Со страхом, как и с котом – главное, не позволять поменяться ролями. Я – хозяин, он – питомец. Никак не наоборот! На крайний случай – друзья. Иначе можно сразу съезжать из дома, потому как эта наглая скотина к хорошему привыкает быстро, а дрессировке поддается с трудом.

До окончания дня у меня оставался еще целый час, а это шестьдесят минут, или три тысячи шестьсот секунд – то есть без малого вечность. Можно успеть мир с ног на голову перевернуть, не то что приключение найти. И, словно поняв, что сдаваться я не собираюсь, приключение решило дать мне подсказку, где его сегодня искать.

– Сон! Мне же сегодня снился какой-то дивный сон, – вспышкой спички озарило память.

– Тепло, – прошелестел ветер за окном.

– Кажется, какая-то птица пела.

– Теплее, – звякнул на повороте трамвай, спеша в депо.

– Дивное пение… Соловей! Я же его еще на диктофон записывала во сне.

– Горячо, – взвизгнули тормоза проезжавшего мимо дома автомобиля.

Точно. Ведь июнь-то уже идет. Соловьиные ночи в самом разгаре. Кстати, недавно прочла, что пением птиц оказывается тоже лечат. Орнитотерапия. Пение соловья стимулирует мозговую активность, повышая работоспособность и улучшая мыслительный процесс. Это мне точно не помешает. И, забыв про усталость и сон, я отправляюсь на поиски моей птицы счастья.

А вы?

Вечер, не предвещавший ничего экстраординарного, разрывал дилеммой – вино, или все-таки пиво. В голове во весь голос надрывается бессмертный Борис Борисыч:

– Ну-ка мечи стаканы на стол и прочую посуду. Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду!