– Да? – спросила она, приподняв темную бровь.

– Куда нам теперь двигаться? Сколько у нас есть времени до того, как Морген пошлет по нашим следам Штелен и Вихтиха?

– План, – произнесла она, – о котором ты, возможно, забыл, потому что ты слабоумный старый ублюдок, состоял в том, чтобы я использовала это зеркало, чтобы увидеть следующие пару дней.

Она кивнула на сломанную раму и кучу осколков на полу.

– И?

– Ты разбил зеркало, хотя я говорила тебе не делать этого.

Бедект подошел к разбитому зеркалу, со стоном нагнулся и подобрал один из осколков. Выпрямился, потирая поясницу, и предлагающим жестом протянул его Цюкуфнт.

– Используй это.

– Нет. Осколок не годится, только неразбитое зеркало, – сказала она.

– Почему?

– Осколок стекла… ее сердце… – Цюкунфт отвела взгляд. – Есть причины.

Проклятая гайстескранкен. Он услышал голос Штелен в своей голове: «Твой план уже идет по борозде, старик». Штелен возненавидела бы Цюкунфт с первого взгляда.

Бедект подавил усмешку. Узнав, что он бросил ее, уродливая клептик воспылает жаждой убийства. Он отложил мысли о Штелен. Она была проблемой, но ею можно было заняться позже.

– Ты сможешь сказать мне, куда нам направиться и что мне делать дальше, если мы раздобудем тебе новое зеркало?

Цюкунфт смерила его испытующим взглядом.

– Ты все еще можешь передумать. Мы могли бы отправиться куда угодно.

«Мы?» Одни боги знают, что творится в голове у этой сумасшедшей.

– Размер имеет значение? – спросил Бедект, имея в виду зеркало.

– Чем больше, тем лучше, – ответила она, снова приподняв бровь.

Бедект проигнорировал намек в ее голосе.

– Ну разумеется.

В любом случае он не смог бы таскать за собой по городам-государствам зеркало от пола до потолка целиком, пришлось бы разбить его и забрать с собой лишь часть.

– Размер зеркала влияет на то, как далеко в будущее ты можешь заглянуть?

Она отрицательно покачала головой, взметнув волну темных волос:

– Нет.

– Такого примерно размера если? – Бедект описал в воздухе круг размером с ее лицо.

Цюкунфт равнодушно пожала плечами:

– Подойдет.

Он посмотрел на осколки зеркала на полу.

– А если взять стальное? Оно не разобьется.

Зеленые глаза сузились:

– Должно быть стекло.

«Какая разница, что там отражение, что тут отражение».

– Почему?

– Потому что… – она закрыла глаза и прикусила нижнюю губу. – Потому что стекло острое, когда разбивается.

Она коротко вздохнула, ее грудь быстро поднималась и опускалась, и Бедект обрадовался, что она его сейчас не видит.

– Стекло режет.

– Хорошо, – сказал Бедект, отводя глаза. «Проклятая гайстескранкен». – Пошли.

У единственного выхода из комнаты Бедект замешкался. Он хотел знать, что там снаружи, прежде чем открывать дверь. Весь план держался на том, что благодаря Цюкунфт он будет на шаг опережать всех остальных – и вот он уже тычется вслепую. Он подался к двери и прислушался. Обычные звуки оживленной улицы. Зельбстхас, сердце теократии Геборене. Последнее место, где ему хотелось бы очутиться.

«Надо просто успеть раздобыть ей проклятое зеркало».

На кого бы ни работали эти вютенды, они не справились со своей задачей. Он был еще жив.

– Знаешь, – начала было Цюкунфт и замолчала на полуслове.

– Что?

– Разбить зеркало – обречь себя на семь лет неудач.

Бедект хмыкнул и ответил без всякого веселья в голосе:

– Если мы проживем четыре дня, я скажу, что мы уже неплохо справились.

Цюкунфт стиснула кулаки, желваки перекатились у нее на скулах.

«Да что я такого сказал?»

Он жестом указал на трупы:

– Обыщи их и забери деньги.

Она уставилась на него. Лицо ее стало маской, по которой ничего нельзя было прочесть.

– А почему не ты?